Федька с бывшей Воздвиженки - [34]

Мальчишки пошли к поселку Костанаева. Федька отдал сумку Сережке и сказал:

— Что ты как девчонка — «не пойду»?

— Сам не знаю, — ответил Сережка. — Знаю, что глупо, а ничего не могу сделать.

Дошли до остановки. Сережка остался ждать трамвая, а Федька с Геркой направились к Сашке.

Сашка продолжал сидеть дома. В школе он не появлялся. К нему ходили домой попеременно Федька, Герка, Витька. С Колькой и Катькой возились Анюта и Алена.

А бублики отдавать в общий котел предложил Витька... Один день отдавала одна половина класса, в другой день — другая. Сегодня ребята накупили продуктов почти на восемьсот рублей.

Вовка Миронов тоже отдавал свои бублики. Ходил он в эти дни сосредоточенный и хмурый. Коврижек и колбасы в школу уже не носил. Отказался от отцовских угощений. А три дня назад пригрозил отцу, что если тот не возьмет деда обратно, то он, Вовка, напишет в «Пионерскую правду». Рассвирепевший отец схватился за ремень. Но между ними встала мать. Вовка, бледный от страха, стоял неподвижно. Глаза его горели от счастья — он первый раз в жизни сказал отцу правду в глаза. Вовка теребил концы пионерского галстука и говорил, что, если отец не перестанет воровать, он отречется от него и уйдет из дому. «Придушу щенка!» — кричал отец, но мать обхватила его и не пускала.

Только не пришлось Вовке отрекаться от родного отца и уйти из дома: ревизия, которой отец боялся больше бога, обнаружила крупную растрату, и отца арестовали. Мать целый вечер проплакала. Но дед сказал, что человек всегда должен расплачиваться за жадность и корысть, иначе не было бы в мире справедливости...

А потом к Вовке заглянул Витька, попросил учебник арифметики, и они вместе пошли в школу. И на уроке военного дела Максим Максимыч сказал:

— Вот что, братва. Анна Васильевна будет работать в двух школах. Классным руководителем у вас ей трудно быть. Поэтому классным руководителем к вам назначается... — военрук сделал паузу, — Максим Максимыч.

— Урра! — закричали все хором,

— Смирна! — воскликнул Максим Максимыч. — Рано радуетесь. Как бы плакать не пришлось. Новожильский, к доске.

Витька рысцой выбежал к столу и замер.

Максим Максимыч заложил руки за спину, потер ладонь в черной перчатке, поморщился и спросил:

— Где Джек?

— Дома, — Витька насторожился.

— Дома? — переспросил Максим Максимыч. — Плохо следишь за псом. Меньше по базару надо бегать. Ну, о базаре разговор впереди. Джеку ногу прострелили — об этом тебе известно?

— Кто? — спросил Витька.

— Ты спроси лучше за что. — Максим Максимыч повернулся к классу. — Вот этот моряк в тельняшке научил собаку воровать капусту. Верно я говорю?

Витька опустил глаза и носком сапога завозил по некрашеному полу. На этот раз он не знал, что отвечать новому классному руководителю.

— Я тебя спрашиваю, а не стену! — взорвался Максим Максимыч. — Отвечай как мужчине положено, а не как сопляку, сукин ты сын!

— Научил, — тихо ответил Витька.

— То-то. — Максим Максимыч снова поморщился. Больная рука давала знать, что скоро наступят холода. — Умного пса Новожильский научил воровать. — Максим Максимыч погрозил пальцем прямо перед самым носом Витьки. — Во-ро-вать! Капусту! Не дрессировщик, а самородок какой-то. Первый случай в моей гражданской практике — пес-вегетарианец. Новожильский, ты знаешь, что такое вегетарианец?

— Я знаю, что такое пессимист, — ответил Витька.

— Что это такое? — спросил Максим Максимыч.

— Это который ругается много.

— Ты на меня, что ли, намекаешь, бесстыдник? — В классе раздался смех. — Что такое вегетарианец, ты мне скажешь?

— Не знаю и знать не хочу.

— У ты, боже мой! — Максим Максимыч сложил губы в трубочку. На этот раз ребята громко захохотали. — Обидели маленького. Надо, надо, голубчик, знать. Вегетарианец — это пес, который отказывается есть мясо. Садись, Новожильский.

Витька вразвалку направился к парте.

— За Джека не беспокойся, — сказал Максим Максимыч. — Сашка ногу ему перевязал, и пес наелся солянки с салом. Целую миску с верхом слопал. А теперь шутки в сторону. Соколов! — Федька встал из-за стола. — Что вы делали на базаре?

— Бублики продавали, — ответил Федька.

— Ты что, ошалел?! — прошипел Витька. — Всех выдать хочешь?

— Ладно, не вякай, — обернувшись, ответил Федька и махнул рукой.

— По скольку просили-то? — улыбнулся Максим Максимыч.

— Сначала по тридцатке, — спокойно ответил Федька.

— А потом?

— Потом по двадцатке, — со вздохом ответил Герка.

— Продешевили, стало быть. — Максим Максимыч сел за стол. — Что делать-то будем? — спросил он.

Ребята молчали. Молчал и Максим Максимыч.

Витька смотрел в окно. Обида на военрука прошла, как только он узнал, что Джек в полной безопасности. Только зря военрук про тельняшку сказал. Он же носит ее с тех пор, как наши оставили Севастополь. В память о старшем брате, который защищал Одессу и пропал без вести.

Сережка думал о Сашке. Никак он не мог заставить себя переступить черту отчуждения первым. Была у него эта дурацкая черта, за которую всегда ругал его отец. Сережка полез в ранец и, засунув внутрь руку, убедился, что новый рисунок на месте. Теперь он на выставку этот рисунок не отдаст. А отдаст Сашке. Сегодня же пойдет к нему. С фальшивым паспортом у Сережки ничего не вышло. Все запасы масла Сережка отдал Сашке. Разумеется, Сашка не знал об этом, если только Федька с Геркой не протрепались. Ладно, перебьется пока без паспорта.