Федька с бывшей Воздвиженки - [33]

Неподалеку от Сережки стояли Герка и Федька. Витька, проходя мимо них, пустил изящную струйку изо рта. Он пробился снова к воротам и спросил у молодой девчонки, торговавшей у забора:

— Почем семечки, красавица?

— Десятка.

Витька захватил горсть тыквенных семечек, попробовал одну на зуб и сказал:

— Недожарила. Бублик купишь?

— Иди ты...

— Как хошь.

И Витька снова нырнул в толпу, как рыба в омут, унося в руке пахучие семечки сказочно гигантского плода.

Но, несмотря на Витькину предприимчивость, продажа бубликов шла туго. Друзья устроили тайную сходку возле старика, державшего медный таз с длинной деревянной ручкой.

— Надо продавать по двадцатке, — предложил Федька. — Быстрее пойдет.

— Ништяк, — сказал Витька. — Другие предложения будут?

Все проголосовали «за».

Витька снова нырнул в толпу. Федька и Герка пошли вдоль торгового ряда, где лежали рыхлые куски творога, головки сыра и стояли банки с густой сметаной и простоквашей. Ребята безмолвно созерцали это божественное изобилие.

— Может, обменяем один бублик? — предложил Герка.

— На что? На какао с мясом?

— Не, на яблоко.

— А потом это яблоко втихаря съедим? — предположил Федька.

— Не, Катьке отнесем.

— Не донесем, — уверенно ответил Федька и вздохнул.

— Я не донесу. А ты — да.

— Не надо, Герка. Не искушай.

— Ладно.

Сережке удалось продать три бублика. Выручку он спрятал в нагрудный карман фланелевой куртки и пошел искать Витьку.

Витька скользил в толпе, как вьюн. Была слышна только его скороговорка:

— Бублики, свежие бублики по довоенной дешевой цене! Покупайте, тетеньки, покупайте, дяденьки!

У керосиновой лавки стояла очередь, и Витька переметнулся туда. Здесь ему удалось сбыть с рук еще пять бубликов.

Сережка, пробираясь к Витьке, вошел в толпу, окружившую старика с попугаем. Он остановился перед клеткой, которую старик поставил на землю. Белый попугай вертел головой, распускал и снова прятал высокий хохол и что-то дружелюбно бормотал.

— Сколько стоит ваш попугай? — спросил Сережка.

Старик задумчиво посмотрел на Сережку и ответил:

— Мальчик, ему цены нет. А я таки продаю своего Фоньку. Разве ж я мог когда-нибудь подумать, что придется расставаться с Фонькой, который стал мне дороже родной жены? Фонька, мерзавец, сколько ты стоишь?

Попугай пододвинулся вплотную к прутьям клетки и прокричал:

— Тридцать тысяч кр-р-расная цена Фоньке... Пр-р-ропади все пр-р-ропадом!..

Толпа загоготала. Старик с грустью посмотрел на попугая и отвернулся от него.

— Ну-ка, малец, дай посмотреть на эту чуду, — сказал кто-то сзади Сережки сипловатым голосом. Сережка оглянулся. Женщина в лоснящейся на бортах телогрейке держала в зубах папиросу и смотрела на Сережку, помаргивая припухлыми веками.

— А-а, — сказала она. — Ну здоро́во. Покупать али торговать пришел?

— Просто так, — ответил Сережка.

— Врешь, поди. Почем бублик-то?

— Десятка.

— Что так дешево? Я и за двадцатку куплю — не прогадаю. — Женщина вытащила из-за пазухи пачку смятых ассигнаций, отсчитала по рублю и протянула Сережке. — На да смотри не проторгуйся.

— Дур-р-рак и уши холодные! — вдруг завопил попугай. Женщина, надкусывая бублик, засмеялась. В сломанном ногте ее большого пальца застряло несколько маковых зернышек. — Вот птичка-то, — сказала она, — и та говорит, что дурачок ты!

Сережка боком выбрался из толпы. Он хотел чертыхнуться, но вспомнил, как Фонька орал «пропади все пропадом!», и засмеялся. Дурак не дурак, но он, Сережка, сам понял, а не с чужих слов, что о людях нельзя трепаться понапрасну. Что легче нагородить с три короба, чем помочь человеку. Под видом правды человек может оболгать кого хочешь, как оболгал Сашку Вовка Миронов. Или он сам на Егора Алексеича наклеветал про сундук и про деньги. Или же про Сашку — тоже ведь плохо подумал, когда Вовка сказал, что Сашка не воевал. Но не дал Сережка завладеть черным мыслям своей душой. Потому что у него были настоящие друзья. А иначе бы получилась у него, Сережки, шаровая болезнь, и ходил бы он с двумя черствыми половинками буханки в груди.

Встретились ребята у центральных ворот, напротив трамвайной линии.

— Сметана есть? — спросил Витька, глядя на распухшую сумку, которую держал Федька.

— Есть.

— Творог?

— Тоже, — ответил Герка.

— Я сахару достал. — Витька вытащил из-за пазухи кулек. — Только в табаке запачкан.

— Ништяк, — сказал Герка.

— И еще у одной девки мяса на восемь бубликов выменял. На щи и котлеты пойдет. А кость себе заберу. Мозги люблю сосать, потому что у самого не хватает. И Джеку дам погрызть. Так...

— Кому сегодня идти заниматься к Сашке? — спросил Федька, пряча в сумке мясо и сахар, добытые Витькой.

— Сережке, — сказал Герка.

— Не пойду я, — сказал Сережка и отвернулся.

— Я, что ли, с ним русским буду заниматься? — спросил Витька.

— Ладно, — примирительно согласился Герка. — Я пойду.

— Заметано, — Витька пустил струйку. — Только меньше трепись про атомы. Слушай, Федька, Рыжий не завирает, что эти самые атомы кружатся черт те с какой скоростью?

— Нет, — ответил Федька.

— И чего только на свете не бывает, — заметил Витька. — Смотришь на кусок колбасы, а она — на тебе! — сто тысяч километров в секунду атомами вертит. Век живи, век учись, дураком помрешь... Потому бегу на тренировку. Адью, мушкетеры!..