Фаворитки французских королей - [9]

Маргарита жила во Франции с двух лет. Ее отец, Максимилиан Австрийский (1459–1519), происходил из династии Габсбургов и с 1486 года сделался королем Римским, а с 1493 года — императором Священной Римской империи. В 1477 году Людовик XI захватил принадлежащий Габсбургам город Аррас, а в 1482 году в том же городе менаду ним и Максимилианом Австрийским был подписан Аррасский мирный договор, доложивший конец войне между двумя суверенами. Именно на основании одной из статей этого важного документа отец маленькой Маргариты вынужден был отдать ее руку наследнику французского престола. Жарким июльским вечером 1483 года она прибыла в сопровождении кормилицы в Амбуаз. Потом к ней приблизились Анна и Пьер де Боже в сопровождении папского протонотария, присланного Римом специально для этого случая. Помолвка была отпразднована тут же на площади, украшенной великолепными коврами и гобеленами. Протонотарий соединил руки двух детей, и «наследник престола соблаговолил дважды поцеловать свою невесту».

На другой день в капелле замка жених и невеста приняли благословение и, преклонив колена, дали клятву быть вместе неразлучно и в горе и в радости, пока не разлучит их смерть. После этого Карл надел кольцо на палец девочки.

После этого начались пиры знати и народные гуляния. Туренское вино лилось рекой, столы ломились от яств, звучали стихи и песни в честь будущей королевы, благодаря которой у Франции под ее властью оказывались новые провинции — Артуа, Маконне, Шароне, Осеруа.

Народ и дворяне все еще праздновали, а Карл уже вернулся к своей спокойной жизни в Амбуазе, которую вел-таки под пристальным наблюдением своей сестры Анны.

Смерть Людовика XI нисколько не изменила привычное течение жизни его сына, зато она решительно изменила жизнь его нареченной. Теперь с маленькой Маргаритой обращались как с королевой Франции, — окружив ее множеством придворных дам и девиц. И самое главное, что не прошло мимо внимательных глаз и ушей придворных историографов той поры, ее «облачили в великолепные одеяния и наряды».

Итак, маленькую Маргариту любили в королевстве, и потому планам Анны де Боже было не так-то легко осуществиться. Впрочем, регентша, «самая хитрая и проницательная женщина из всех, когда-либо живших», как назвал ее Брантом (сам бывший в немалой степени знатоком и ценителем женской прелести и красоты и в не меньшей степени женского же ума), решив любой ценой женить своего младшего брата на маленькой Анне Бретонской, не сказала об этом ни слова никому, даже королю, и терпеливо дожидалась своего часа.

В королевстве было неспокойно. Желая в союзе с герцогами Бурбонским и Бретонским создать коалицию против четы де Боже и тем ослабить ее влияние, Луи Орлеанский писал парламенту ^[19], обвиняя Анну в узурпации власти: «Эта особа завладела государством, правит им совершенно по своему усмотрению, нисколько не считаясь с интересами знатных сеньоров, и тем более короля. Она отваживается нарушать постановления Генеральных штатов, повышает налоги, раздает пенсии своим сторонникам, ради своих корыстных интересов опустошает королевскую казну, с таким тщанием, трудом и упорством собранную ее отцом, славным королем Людовиком, любимыми чадами которого все мы являемся. Ясно, что эта женщина стремится к верховной власти и ее подлинная цель самой стать сувереном Французского королевства. Вам требуются справедливые и убедительные доказательства? Что ж, я приведу вам одно, стоящее многих других: эта женщина приказала королевской гвардии, обязанной давать присягу одному лишь королю, присягнуть ей… Вот до чего дошло дело…»

Увы, парижский парламент в лице своего председателя Жана де ля Вакери оказался глух к столь пламенной речи. Понимая, в чем подлинная причина инвектив и нападок Людовика Орлеанского, председатель парламента резко отвечал герцогу: «Разве не следует Вам всеми силами постараться уберечь королевство от войны, а не разжигать пламя братоубийственной распри!» Окрик подействовал, но возымел явно обратное действие. Получив послание Жана де ля Вакери, Луи тотчас вступил в переговоры с англичанами, начал собирать под свои знамена войска, даже попросил помощи у императора Максимилиана Австрийского и увлек «союз государей» в «безумную войну», продолжавшуюся два года и показавшую полную неспособность мятежников добиться успеха. Их поначалу успешное движение на Париж было остановлено, после чего им спешно пришлось отступать к Нанту. Надо признать, такому повороту дела не следовало удивляться. Анна де Боже оказалась на практике не только прекрасным и мудрым администратором и государственным деятелем, но и хорошим военачальником, лично и очень успешно руководившим боевыми операциями. Молоденькой же герцогине Анне Бретонской, которой к тому времени исполнилось лишь десять лет, воистину не везло. Укрывшись в Ренне, столице Бретани, она пережила там очень тревожные часы. Но, как это обычно бывает, нет худа без добра. Именно теперь она стала объектом страстного влечения и поклонения всех принцев Европы, желавших завладеть в один прекрасный день ее герцогством. Едва ли не каждый день ее отец Франциск принимал послов европейских государей, предлагавших ему помощь и поддержку в обмен на обещание руки и сердца его дочери. Как говорит французский историк Ги Бретон: «Сознавая безвыходность положения, престарелый герцог, обезумев от мысли о том, что Бретань может утратить свою независимость, обещал свою дочь всем подряд. У десятилетней Анны Бретонской вскоре появилось множество женихов, в том числе герцог Бекингемский, сын герцога де Рогана, Жан де Шалон, принц Орлеанский, инфант Испанский, Максимилиан Австрийский (отец невесты Карла VIII) и Ален д’Альбре, который, владея графством Фуа, царил в Беарне и Наварре…»