Фауст и физики - [13]

Но все-таки бог — нечто большее для Гёте, чем персонаж из «Пролога». О боге — еще в пору их любви — говорят Фауст и Маргарита. Маргарита томится безверием Фауста. Она прямо спрашивает его, верит ли он. Фауст не хочет говорить всерьез. Маргарита, для которой внешние признаки веры (хождение в церковь, на исповедь и т. д.) неотделимы от самой веры, требует от Фауста соблюдения ритуала.

Для Маргариты бог — нечто отдельное от нее, непостижимое, недостижимое, в буквальном смысле слова — высшее. Он где-то там, наверху, он карает и милует. Для нее бог — существо, сила, воплотившаяся в лице, в личности. Веруя в него, она покоряется ему, она стоит под ним, она ниже его.

Фауст объясняет ей свое понимание бога так:

Он, вседержитель

И всехранитель,

Не обнимает ли весь мир —

Тебя, меня, себя?

Не высится ль над нами свод небесный?

Не твердая ль под нами здесь земля?

Не всходят ли, приветливо мерцая,

Над нами звезды вечные? А мы

Не смотрим ли друг другу в очи,

И не теснится ль это все

Тебе и в ум и в сердце,

И не царит ли в вечной тайне

И зримо и незримо вкруг тебя?

Наполни же все сердце этим чувством,

И, если ты в нем счастье ощутишь,

Зови его, как хочешь:

Любовь, блаженство, сердце, бог!

Нет имени ему! Все в чувстве!

А имя — только дым и звук,

Туман, который застилает небосвод.

Для Фауста бог не над человеком. Он — в нем, в «тебе», во «мне». Бог вокруг нас и в нас. Он в природе, в душе, в чувстве. И не важно, как его назовешь. Говоря словами Эйнштейна, «терминология» тут ни при чем.

Эйнштейн тоже пользовался этим термином — «бог». Он употреблял его в серьезном и в шутливом смысле. Он называл бога «газообразным позвоночным», он говорил, споря со сторонниками квантовой механики, что «бог не может играть в кости». Эйнштейн писал, что сам термин «бог» скомпрометирован, но понятие остается.

Эйнштейново понятие бога близко фаустовскому. Для Эйнштейна бог был природой, тем «высшим», к чему мы стремимся и что мы хотим познать. Он познаваем и непознаваем до конца. Он — в нас, потому что мы — тоже часть природы, и он выше нас, потому что целое выше, больше части.

От религиозного, церковного представления о боге Эйнштейн избавился еще в юности. Он скоро понял, что религия для попов — профессия. Обещания блаженства на том свете равны обещаниям блаженства в будущем. В настоящем же попы всех мастей дурачат верующих. Это для них работа, служба, источник заработка.

Фауст тоже ничего общего не имеет с церковью. Поэтому он не соблюдает ее обрядов, не молится, не боится связи с чертом. Черт — тоже посланец природы (по пьесе — посланец бога), он одна из сил ее, и Фауст принимает его как должное.

Взгляд Фауста на бога — взгляд материалиста, взгляд ученого. Он понимает, что тут «все дело в чувстве» — то есть в самом человеке. «А имя только дым и звук».

И для него, для его чувства бог — это «блаженство» знания, это само знание, это его, Фаустово, желание постичь природу. Вот почему из этого понятия выпадает бог Маргариты: бог-любовь, бог-сердце, бог-сочувствие. Ему нет там места.

Бог Фауста слишком велик, слишком космичен, чтоб быть добрым богом. Он не имеет земного облика. Это скорее философский бог, чем бог человеческий.

Бог Маргариты проще, земнее. Он хоть и стоит над ней, но в нем есть черты ее самой. Он сострадателен, чуток, он добр. И он не выносит никакой неправды, никакой лжи. Бог-лицо, бог-человек должен соединять в себе все лучшее, что может быть в человеке. Так думает Маргарита.

Фаустовский бог далек от бога-человека. Он — субстанция, он — желание, он — дух, но не живое лицо. Поэтому он и свободен от обязательств и чувств человеческих. Поэтому он не тот бог, что бог Маргариты.

У каждого свой бог — так надо понимать Фауста. «Зови его как хочешь», — говорит он Маргарите, и за этим стоит несказанное: «Имей такого бога, какого хочешь».

Маргарита бессознательно настаивает, что бог должен быть один у всех. И все равны перед этим общим богом. Для всех существует совесть, вера, правда. Для Маргариты бог — идеал нравственный, для Фауста — это идеал сознания.

И если не может быть единого сознания, то должна быть единая нравственность. Этого добивается простодушная женщина, пытаясь обратить Фауста в свою веру.

Таков смысл их диалога, их спора о вере и боге. Маргарита чувствует своего бога, Фауст своего сознает. Бог Фауста обращен внутрь его, бог Маргариты — во вне ее.

Бог Маргариты живет в ее отношении к себе и к людям, он немыслим вне этих отношений. Бог Фауста живет в нем и для него. Он существует в его отношениях с природой, где человек является лишь подробностью, лишь деталью.

Цель фаустовского бога — природа, цель бога Маргариты — человек.

Было бы наивно приписывать все эти мысли Маргарите. Маргарита просто любит — и этим исчерпывается ее философия. Мы забываем при этом, что она — дочь своего времени, своего города, что она прихожанка местной церкви. Мы забываем, что ее дурачат попы и что от руки своего лжебога, от руки священников погибает эта любовь Фауста.

Да, Маргарита — такая. Да, это ее дурачит поп (когда она приносит ему ларец с драгоценностями — подарок Фауста, — он присваивает его себе), это ее по приговору церкви заключают в темницу.