Фархад и Ширин - [26]

Шрифт
Интервал

Как ты вынослива всегда была!
И за тебя болит душа моя,
Многострадальная тиша моя!
Простите гнет мой! Я отныне вам
Свободу и покой навеки дам!..»
И застонали тут кирка с тишой,
Как люди стонут от беды большой,
И головами бились о гранит:
«Скал не рубить нам, не тесать нам плит!»
Как дети за кушак отцовский, так
Они цеплялись за его кушак
И плакали: «В долине и в горах
Все рассечем — уйдем с тобою в прах!..»
* * *
Летела птица ль, проходил ли зверь —
Фархад к ним слово обращал теперь:
«Товарищи мои, мои друзья!
Навеки с вами разлучаюсь я.
Как братьев, как единоверцев, вас
Я так любил, любил всем сердцем вас!
Предательство, двуличье, ханжество —
Вот вечное людское естество.
Вы прямодушны, честны все, верны,
Природой из любви сотворены.
Сдружились вы в скитаниях со мной,
Братались вы в страданиях со мной.
Разлуки боль с родной страною мне
В чужой вы облегчали стороне.
Родных вы заменяли мне, друзей,
Вы были свитой преданной моей.
Куда бы я ни направлял стопы,
Не уклонялись вы с моей тропы.
И сколько ни стонал, ни плакал я,
Ни разу не видал, однако, я,
Чтоб тяготился кто-нибудь из вас
Моей тоской докучливой хоть раз.
Обязан всем вам очень многим я,
Четвероногие мои друзья!
И вам, пернатым, кто в палящий зной
Крылатым кровом реял надо мной,
Всем вам я благодарность приношу,
У всех у вас прощения прошу!..»
Он горькими слезами залился,
А звери, возвышая голоса,
Завыли, ущемленные тоской,
Но без притворства, не как род людской!
Так непритворно люди, может быть,
В день воскресенья мертвых будут выть…
Когда зверям он высказал хвалу,
То смертный час пустил в него стрелу.
Он видел, что его конец пришел, —
Теперь на ум ему отец пришел.
* * *
А вспомнив об отце, он вспомнил мать —
И руки стал в отчаянье ломать:
«О смерть, скорее душу отними!
Меня хоть этой пыткой не томи!
Ужель страданий мало мне других,
Что в смертный час я вспомнил и о них?
Да, ты коварством вечен, небосвод!
О, как ты бессердечен, небосвод!
Так не ведется ведь у палачей,
Чтоб одного казнили сто мечей!
Чтобы кусочек хлопка сжечь, нужна
Не молния, — лишь искорка одна!
Я дотлевал уже, как головня, —
Зачем же ты опять разжег меня?!
Клянусь, будь ты немного хоть добрей,
Меня бы в прах воткнул ты поскорей!
О кравчий времени! Тебе упрек:
Зачем ты милосердьем пренебрег, —
Зачем отраву в чашу подсыпал
Тому, кто сам навеки засыпал?
Каким быть надо злобным палачом,
Чтоб даже мертвеца рубить мечом!..»
И обратился к ветерку Фархад:
«О ветерок, не знающий преград!
Во имя бога, взвейся и слетай
В мой милый край, в далекий мой Китай.
И прах моей отчизны поцелуй,
Но старого отца не разволнуй:
Ему не сразу истину открой, —
Речь поведи сначала стороной,
Потом скажи: «Твой сын, страдалец-сын,
Твой заблудившийся скиталец-сын,
Он — кровь твоя и кость твоя, и плоть,
Дар, коим одарил тебя господь, —
В раскаянье, в мучениях погиб,
Без твоего прощения погиб.
О, как была судьба коварна с ним!
Как был он ею день за днем гоним!
Иранский грозный шах — Парвиз Хосров,
Злой чародей, хитрец из хитрецов,
Хосров Парвиз, его заклятый враг,
Преследовал его за шагом шаг.
С таким врагом, будь честен враг и прям,
Фархад бы рассчитаться мог и сам.
Но кривды путь, обычай лжи избрав,
Хосров его осилил, в прах поправ.
О нечестивце говорить к чему?
Возмездие — один ответ ему!
И потому скажи, — просил Фархад:
«Храбрец Бахрам, мой друг, молочный брат,
Пусть войско соберет и пусть сюда
Придет он для кровавого суда.
Пусть кровь мою с Хосрова спросит он,
И голову с него да сбросит он!..»
И если эту огненную весть
Отец мой — шах — не в силах будет снесть,
И всю беду поймет в единый миг,
И вспыхнут все на нем седины вмиг,
И в горе ворот раздерет он свой,
И станет биться об земь головой,
И возопит, беспомощен и стар,
И камнем скорби сам себе удар
Он в сердце нанесет, хотя оно
И без того разбито уж давно, —
Не допускай, чтоб он венец разбил,
Чтоб свой хаканский трон отец разбил!..
И ты отца утешишь, ветерок:
Мол, так предначертал Фархаду рок.
Любовь была в предвечности уже
Предопределена его душе.
Был смерти на чужбине обречен
Еще в утробе материнской он.
А то, что нам всевышним суждено,
То — рано или поздно — быть должно!
Пусть мне сужден безвременный конец,
Но вечно пусть живет мой шах-отец!
Развалится лачуга — не беда, —
Чертогу бы не рухнуть никогда!
С засохшею травою примирись, —
Будь вечно зелен, гордый кипарис!..
И если весть о гибели моей
До материнских долетит ушей,
И, в горе разодравши ворот свой,
Мать воплем всполошит весь город свой
И обо мне, несчастном, сокрушась,
Забьется лбом о камень в этот час,
И, щеки исцарапав, станет мать
В отчаянье седины вырывать
И причитать: «Мой сын, ребенок мой!
Погибший, жертвенный ягненок мой»,
И если б воплей ураган сорвал
С ее лица все девять покрывал, —
Моей тоской над нею задыми —
Покровом ей да будет пред людьми!
Скажи: «Не убивайся так, скорбя, —
Не радовал он никогда тебя.
Иметь мечтала друга в сыне ты,
Но плакала и плачешь ныне ты.
Мечтала о рубине дорогом,
А получила рыхлой глины ком.
Просила солнца вечного огонь, —
Горящий уголь приняла в ладонь.
В садах все дети веселятся… ах, —
Я в детстве лишь грустить любил в садах!
Я тем несчастней был, чем был взрослей, —
Я разлучился с родиной моей.
С тех пор скитанья муки — жребий мой,

Еще от автора Алишер Навои
Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".