Фараон и хорал - [5]

Бывший владелец зонтика отступил.
The policeman hurried to assist a tall blonde in an opera cloak across the street in front of a street car that was approaching two blocks away.	А полисмен бросился на помощь высокой блондинке в пышном манто: нужно было перевести ее через улицу, потому что за два квартала показался трамвай.
Soapy walked eastward through a street damaged by improvements.	Сопи свернул на восток по улице, изуродованной ремонтом.
He hurled the umbrella wrathfully into an excavation. He muttered against the men who wear helmets and carry clubs.	Он со злобой швырнул зонтик в яму, осыпая проклятиями людей в шлемах и с дубинками.
Because he wanted to fall into their clutches, they seemed to regard him as a king who could do no wrong.	Он так хочет попасться к ним в лапы, а они смотрят на него, как на непогрешимого папу римского.
At length Soapy reached one of the avenues to the east where the glitter and turmoil was but faint.	Наконец, Сопи добрался до одной из отдаленных авеню, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс на Мэдисон-сквер.
He set his face down this toward Madison Square, for the homing instinct survives even when the home is a park bench.	Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.
But on an unusually quiet corner Soapy came to a standstill.	Но на одном особенно тихом углу Сопи вдруг остановился.
Here was an old church, quaint and rambling and gabled.	Здесь стояла старая церковь с остроконечной крышей.
Through one violet-stained window a soft light glowed, where, no doubt, the organist loitered over the keys, making sure of his mastery of the coming Sabbath anthem. For there drifted out to Soapy's ears sweet music that caught and held him transfixed against the convolutions of the iron fence.	Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет. Очевидно, органист остался у своего инструмента, чтобы проиграть воскресный хорал, ибо до ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки, и он застыл, прижавшись к завиткам чугунной решетки.

The moon was above, lustrous and serene; vehicles and pedestrians were few; sparrows twittered sleepily in the eaves-for a little while the scene might have been a country churchyard.	Взошла луна, безмятежная, светлая; экипажей и прохожих было немного; под карнизами сонно чирикали воробьи - можно было подумать, что вы на сельском кладбище.
And the anthem that the organist played cemented Soapy to the iron fence, for he had known it well in the days when his life contained such things as mothers and roses and ambitions and friends and immaculate thoughts and collars.	И хорал, который играл органист, приковал Сопи к чугунной решетке, потому что он много раз слышал его раньше - в те дни, когда в его жизни были такие вещи, как матери, розы, смелые планы, друзья, и чистые мысли, и чистые воротнички.
The conjunction of Soapy's receptive state of mind and the influences about the old church wrought a sudden and wonderful change in his soul.	Под влиянием музыки, лившейся из окна старой церкви, в душе Сопи произошла внезапная и чудесная перемена.
He viewed with swift horror the pit into which he had tumbled, the degraded days, unworthy desires, dead hopes, wrecked faculties and base motives that made up his existence.	Он с ужасом увидел бездну, в которую упал, увидел позорные дни, недостойные желания, умершие надежды, загубленные способности я низменные побуждения, из которых слагалась его жизнь.
And also in a moment his heart responded thrillingly to this novel mood.	И сердце его забилось в унисон с этим новым настроением.
An instantaneous and strong impulse moved him to battle with his desperate fate.	Он внезапно ощутил в себе силы для борьбы со злодейкой-судьбой.
He would pull himself out of the mire; he would make a man of himself again; he would conquer the evil that had taken possession of him.	Он выкарабкается из грязи, он опять станет человеком, он победит зло, которое сделало его своим пленником.
There was time; he was comparatively young yet; he would resurrect his old eager ambitions and pursue them without faltering.	Время еще не ушло, он сравнительно молод. Он воскресит в себе прежние честолюбивые мечты и энергично возьмется за их осуществление.
Those solemn but sweet organ notes had set up a revolution in him.	Торжественные, но сладостные звуки органа произвели в нем переворот.
To-morrow he would go into the roaring downtown district and find work.	Завтра утром он отправится в деловую часть города и найдет себе работу.
A fur importer had once offered him a place as driver.	Один меховщик предлагал ему как-то место возчика.
He would find him to-morrow and ask for the position.	Он завтра же разыщет его и попросит у него эту службу.
He would be somebody in the world.	Он хочет быть человеком.
He would-	Он...
Soapy felt a hand laid on his arm.	Сопи почувствовал, как чья-то рука опустилась на его плечо.
He looked quickly around into the broad face of a policeman.	Он быстро оглянулся и увидел перед собою широкое лицо полисмена.