Фантум 2013. Между землёй и небом - [159]

Женщину. Стройную. Немного не тех пропорций, что остальная партия груза. Женщина отбивалась. Сороконожка тащила её к распахнутым глазам-люкам. Клетчи глазели – только жвалы не пораспахнули от напряжения.

– Эй! Эй! – заорал я в горлофон. – А ну-ка положь труп на место!

Ноль эффекта.

– Эй, ты, – совершенно непонятно, к кому обращаться во всей этой суете, и я выбрал ближайшего из клетчи. – Останови свою колымагу, иначе плохо будет!

Славик удачно попал сороконожке по рылу. Та забилась, словно в агонии. Ну, двум смертям не бывать!

Я бросился на перехват и огрел тварь рабочим манипулятором. Сороконожка выронила женщину, и я подхватил её прежде, чем она ударилась о понтон.

Сороконожка ошеломлённо трясла головным концом. Клетчи прыгали в её чрево. А я только и мог, что смотреть неотрывно в глаза спасённой.

И мысль была только одна.

«Голубые. Как у неё. Не может быть».

Женщина робко улыбнулась мне, и я аккуратно, чтобы не напугать ещё больше, опустил её в кучу робко жмущихся к тёмной массе кольца тел.

Они поглотили её.

– В чём дело-то? – спросил я вслед клетчи.

– Запах пахнет не так, – долетело до меня, и сороконожка рванула в открытый космос.

Так вот и проявляются всякие… странности.

Но мне тут же стало не до всяких там странностей.

Разворачиваясь над платформой, сороконожка хлестнула хвостом и рассекла Славика надвое. Потом скрылась среди звёзд.

Чертыхнувшись, я бросился туда, где, безвольно раскинувшись, плыл над Землёй драный, в прорехах и заплатах, оранжевый монтажный скафандр.

Шлем удалось выловить только после долгого траления всего сектора ловушками.

Из-за разбитого стекла мне улыбались голубые некогда глаза.

– Привет, пап, – сказал Славик. – Я и не сомневался, что ты меня найдёшь.

– Работы же полно, – ответил я. – Как я без тебя?

* * *

Работы никогда не было мало. Даже в ту пору, когда я был ещё жив. Я даже не очень чётко помню, как и почему я умер. Увлёкся работой и не заметил, как кончился воздух в баллонах? Ну не смешите же меня. Не до такой степени я трудоголик…

Или до такой?

Ну да не об этом речь.

С тех пор, когда я был жив, любим, семеен и детен, прошло немало времени. Многое изменилось.

Экваториальные катапульты работают день и ночь, поднимая тела на орбиту. День и ночь работают фабрики смерти, где тела усыпляют и соответствующим образом готовят к вознесению. Дни и ночи работают стимуляционные центры в субтропиках, где с использованием дарованных свыше методик за месяцы вместо лет подрастают до кондиционных пропорций маленькие человечки. Человечки же день и ночь выходят из родозаводов умеренных широт, куда их доставляют способные к частой многоплодной беременности челоматки из приполярных дворцов удовольствий, где генетически модифицированными трутнями куётся звёздное будущее человечества.

Десятки тысяч тел ежедневно. Бригады монтажников, подобные нашей со Славиком, только-только успевают справляться. Темп нарастает. Рабочих рук не хватает. Поэтому приходится работать с материалом в поисках подходящих на роль монтажников кандидатур. Клетчи не против.

Они просто наблюдают. Высказывая, впрочем, порой свое неудовольствие – в присущей им одним своеобразной саркастической манере.

Тараканы, одно слово. Плюнуть и растереть. Да нельзя.

Их можно понять. Для них подобные мегастройки не являются чем-то сверхъестественным и экстраординарным. Они привыкли к подобным масштабам за миллионы лет, проведённых в свите своих хозяев.

Мы – иное дело.

Вдумайтесь только: лишь для того, чтобы замкнуть кольцо на геостационарной орбите, понадобилось двести миллионов тел, связанных меж собой в одну нитку.

Двести.

Миллионов.

Хорошо, замкнули.

Теперь надо возводить вокруг получившейся ниточки из человеческих тел стены и палубы, посадочные площадки и грузовые терминалы, всё то, что может пригодиться нашим новым хозяевам, которые вот-вот прибудут.

А к их прибытию всё должно быть готово.

Насчёт «вот-вот» я, конечно, погорячился. Несколько столетий у нас ещё явно в запасе. Флот супримов клетчи ползёт где-то между нами и Центавром. Ползёт обстоятельно, неспешно, тщательно просеивая пространство в поисках крупиц ресурсов, потребных тысяче странствующих миров в их долгом пути.

Наша система – желанный приз, призывный маяк в конце этапа их путешествия. Галакты не задержатся здесь надолго. Наши новые благодетели пробудут здесь ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы вычерпать систему досуха и напиться энергии Солнца. Потом они продолжат свой путь к центру Галактики – и возьмут нас с собой.

Кольцо, сложенное из миллиардов накрепко и навеки вцепившихся друг другу в запястья и лодыжки тел, послужит насестом для мегаульев супримов и интегрирует их в единую цепь, позволив сотням мудрых, как сама Вселенная, разумов слиться воедино.

Когда они решат непостижимые простым мёртвым вопросы и путь будет продолжен, кольцо станет станиной межгалактического двигателя, который сорвёт Землю с её орбиты и увлечёт в миллионолетнее странствие в кавалькаде планет-скитальцев.

Человечество перешагнёт одним махом все положенные стадии космического развития и вступит в свою Галактическую эру. Благо и выбора-то у него, человечества, особого нет. Да и ладно, пусть всё за нас опять решили. Не надорвались ведь от бремени непосильного, от ига тяжкого. Нет никакого ига. Всего-то и надо, оказалось, – выбраться из колыбели, увидеть звёзды…