Фантомные боли памяти (Тифлис-Тбилиси) - [16]
— Нет, я этого не сделаю никогда. Если хочешь, чтобы я давал показания, то порви это к чёрту, возьми бумагу, поставь мне вопросы и точно запиши мои ответы, как это полагается правилами следствия.
Айвазов засмеялся.
— Нет, ты совсем ненормальный. Пойми же, правила, о которых ты говоришь, перешли в область предания. Мы уже забыли о них. Теперь у нас другие правила. Много не разговаривай, возьми и подпиши.
— Нет, не совершу я подлости ни по отношению к себе, ни по отношению к другим. Это моё последнее слово.
— Последнее слово будет потом. А теперь в последний раз предлагаю подписать твой протокол допроса.
— Я сказал, что подписывать ложь не буду. Сказал и ещё раз повторяю, что это моё последнее слово.
— Ну что ж, пеняй на себя. Я этого не хотел. Если Бог есть, то он свидетель, что я этого не хотел. По многим, многим причинам не хотел я этого, но если ты настаиваешь… — И приказал сидящему на диване практиканту: — Позови ребят.
Тот пошёл выполнять приказание.
Айвазов умолк. Молчал и я.
— Ты поступаешь очень неблагоразумно, Сурен. Плохо будет, имей в виду, плохо будет. Я очень не хотел этого…
Я молчал.
— Бригада будет через несколько минут, — доложил практикант.
Айвазов собрал со стола бумаги, запер их в ящик. На столе оставил только мой „протокол“.
— Ну, я пошёл, бригада свою задачу знает. — И, обратившись ко мне, добавил: — Я оставлю на столе протокол допроса. Как только захочешь подписать — скажешь.
Он ушёл.
„Бригада“ пришла. Их было пять человек. Первым вошёл Яков Копецкий, старый работник НКВД, мы хорошо знали друг друга. Высокого роста, здоровый, очень нервный человек, его называли „Яша-псих“. За ним вошёл Иван Айвазов, младший брат Айвазова. Он тоже несколько лет работал в органах и хорошо знал меня. Третьим был младший работник особого отдела, верзила с большими чёрными глазами, длинными усами. У него почти не было лба, чуть ли не сразу над бровями начиналась густая чёрная шевелюра. Последние двое были практикантами межкраевой школы. Один из них держал ведро с „инструментами“, как они говорили».
Сурен Газарян
На первом этаже жила любопытная супружеская пара. Жена, тётя Юля, обладала какой-то невероятно уютной полнотой, которая, как ни удивительно, не мешала ей быть очень пластичной, быстрой и сноровистой в движениях и во всём, что бы она ни делала. Тётя Юля работала кондитером в нашем оперном театре вместе со старшим кондитером, который и обучил её этому сладкому ремеслу. Звали его Самсон. Он иногда приходил к ним, чем вызывал неудовольствие её мужа, дяди Вагана. Работа кондитеров заключалась не только в выпечке пирожных, что происходило прямо на кухне оперного театра. Вечерами, когда шёл спектакль, они поочередно продавали зрителям в антракте результаты своего труда. Как правило, народ сметал вкуснейшую выпечку, но порой кое-что оставалось, и тогда тётя Юля приносила домой свежие, ароматные пирожные. Мы, соседи, с радостью раскупали все. Уверена, таких «наполеонов» ни в одной кондитерской не было и нет! Даже названия пирожных были необыкновенными: привычные эклеры у тети Юли назывались «шу», миндальные — «краковскими».
Полной противоположностью своей жене был Ваган, тощий, жилистый, со впалыми щеками, много старше её. Когда-то он шил на заказ великолепную обувь, пользовался популярностью среди модниц, но уже давно отошёл от дел и теперь только принимал в починку старые башмаки. Над каждой парой он работал невероятно тщательно, скрупулёзно, пользуясь деревянными гвоздиками, похожими на патефонные иглы. Он держал их во рту и методично забивал, четко соблюдая одинаковый, выверенный интервал между ними. Мне доставляло удовольствие следить за его работой: это было не просто зрелище, а гимн умелым рукам. Прежде чем прибить набойку, он долго вымачивал кусок кожи в воде, потом так же долго и терпеливо стучал по ней молотком, словно готовил отбивную. К нему шли жители не только нашей улицы, но и всего района. Работал он добросовестно и брал недорого. Во время войны, когда народ изрядно поизносился, Вагану приносили не туфли, а форменные развалюхи. Он долго крутил обувь, осматривая её, как врач, со всех сторон, потом сердито спрашивал у владельца:
— Это што-пшто? — Клиент смущался, что-то просительным тоном виновато лепетал, а Ваган, бросив ботинок себе за спину, прямо на пол, изрекал: — Сегодня готово не будет! Завтра готово будет!
Счастливый посетитель, не веря своим ушам, заверял, что согласен ждать и дольше, лишь бы вернуть к жизни старые туфли.
— Я сказал завтра — значит завтра! — ворчливо возражал Ваган и продолжал работать над предыдущей парой, ухитряясь при этом курить папиросу и читать свежую газету. Он всегда выписывал две газеты: одну на русском языке, другую — на армянском, пристально следил за политическими новостями и не упускал случая поделиться почерпнутыми сведениями с любым соседом. Его протесты против визитов Самсона тётя Юля громогласно пресекала:
— А пирожные его кушать любишь?
Ворота в наш двор то и дело приоткрывались, очередной клиент, просунув голову, громко спрашивал: «Ваган дома?» — и, если ему отвечали утвердительно, входил. Обычно Ваган сидел на балконе или в глубине двора, когда позволяла погода. Этот вопрос, «Ваган дома?», звучал так часто, что однажды маленький мальчик, услышав по радио арию Ленского, начинающуюся словами: «В вашем доме, в вашем доме…», бросился к своей маме, крича с восторгом первооткрывателя:
Молоденькая учительница Аня — впервые в Италии! В стране своей мечты, в стране, которая для нее упрямо ассоциируется с романтикой и приключениями!И романтические приключения СЛОВНО БЫ ЖДУТ Аню… Вот только — романтики этой, на первый взгляд, вполне невинной, становится для нее ЧТО-ТО МНОГОВАТО!Красавец-итальянец разыгрывает АБСОЛЮТНО ШЕКСПИРОВСКИЕ страсти, а русский поклонник не уступает ему ни на йоту…От такого «полета» невольно хочется спастись, — и, как ни странно, спасение предлагает немолодой, серьезный бизнесмен, — явно «не герой романа» Ани!
… Командировка в старинный волжский город.Для блестящей московской переводчицы Кати это — даже не работа, а приятный отдых.Посмотреть на местные достопримечательности…Разобраться, стоит ли продолжать затянувшийся, безрадостный роман…И — главное — ЗАБЫТЬ о том, что на свете существуют какие-то отношения с мужчинами, кроме РАБОЧИХ!!!Но — женщина предполагает, а Бог располагает.И именно в этом старинном городке на Катю обрушивается НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ.Страстная, отчаянная и НЕВОЗМОЖНАЯ любовь к женатому бизнесмену Андрею.
Юная наивная студенточка Таня «залетела» от красавца-каскадера — и с ужасом узнала, что ее избранник ЖЕНАТ — и попросту собирается использовать ее в качестве «суррогатной матери» своего ребенка.Таня с негодованием отвергает предложение «продать» свое дитя — и с гордостью принимает трудную долю матери-одиночки.Казалось бы, молодую женщину ждут только бедность и одиночество… но однажды в ее жизнь входит немолодой, обаятельный иностранец, когда-то безнадежно любивший ее мать…
«Пигмалион» по-русски…История Алексея, блестящего молодого врача из высокопоставленной семьи, решившего принять участие в судьбе тихой, скромной Юли, молоденькой вдовы, приехавшей в Москву на заработки и чудом вырвавшейся из когтей безжалостных сутенеров, жестокими побоями пытавшихся заставить ее стать «ночной бабочкой»…Поначалу Алексей просто испытывает жалость к Юле, которой намерен помочь пробиться в столице.Но чем сильнее он старается превратить «серую мышку» в уверенную в себе, целеустремленную красавицу, тем больших успехов достигает – и тем сильнее влюбляется в дело своих рук.Однако благодарность Юли к спасителю медлит превратиться в любовь – ведь она по-прежнему верна памяти мужа, погибшего в результате нелепого несчастного случая.Алексею остается только надеяться и ждать…
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.