Фантазер - [27]

Но Моккъ вовсе не былъ человѣкомъ способнымъ преслѣдовать ближняго. Наоборотъ, дѣла его опять обстояли прекрасно, а въ хорошія времена ему было гораздо пріятнѣе проявлять благосклонность къ людямъ. Новая телеграмма его агентовъ изъ Бергена поставила его въ извѣстность о томъ что сельдь его продана въ Россію. Если Мокку нужны деньги, то ихъ тотчасъ же можно выслать. Итакъ, онъ снова былъ на высотѣ величія.

Когда, послѣ цѣлой недѣли ожиданія ничего не измѣнилось въ положеніи вещей, Роландсенъ снова отправился къ конторѣ Мокка. Напряженіе и неизвѣстность изнурили его, и онъ хотѣлъ добиться рѣшенія.

"Я ждалъ цѣлую недѣлю, а вы все не сажаете меня подъ арестъ", сказалъ онъ.

"Молодой человѣкъ, я взвѣсилъ это дѣло", снисходительно отвѣтилъ Моккъ.

"Старый человѣкъ, вы должны немедленно привести это дѣло къ концу!" горячо сказалъ Роландсенъ. "Вы полагаете, что можете цѣлую вѣчность раздумывать и заставлять меня ждать и любоваться на ваше великодушіе; но я приму, наконецъ, мѣры: я самъ отдамся правосудію."

"Сегодня я во всякомъ случаѣ ожидалъ отъ васъ иныхъ рѣчей."

"Я покажу вамъ, какихъ именно рѣчей вамъ ждать отъ меня", воскликнулъ Роландсенъ съ излишней высокопарностью и бросилъ передъ Моккомъ свои телеграммы на столъ. Носъ его казался еще больше прежняго, потому что лицо его очень исхудало.

Моккъ скользнулъ взглядомъ по телеграммамъ. "Вы пустились въ изобрѣтенія?" сказалъ онъ. Однако, чѣмъ дальше онъ просматривалъ телеграммы, тѣмъ внимательнѣе онъ къ нимъ относился и былъ, повидимому, уже серьезно заинтересованъ. "Рыбій клей?" сказалъ онъ, наконецъ, и снова сталъ перечитывать телеграммы сначала.

"Это, повидимому, нѣчто много обѣщающее?" продолжалъ онъ и взглянулъ на Роландсена. "Это фактъ, что вамъ предлагаютъ такую высокую сумму за изобрѣтеніе этого клея?"

"Да."

"Въ такомъ случаѣ поздравляю васъ. Но тогда вы, показавшій себя съ такой почтенной стороны, тѣмъ болѣе не должны быть невѣжливы со старикомъ."

"Въ этомъ вы, разумѣется, правы. Но напряженіе этихъ дней страшно меня разстроило. Вы обѣщали арестовать меня, а между тѣмъ ничего изъ этого не вышло."

"Я долженъ объяснить, какъ это случилось: въ это дѣло вмѣшались другіе. Я и хотѣлъ было арестовать васъ."

"Кто вмѣшался?"

"Женщины, знаете ли. У меня есть дочь. Элиза сказала: не нужно."

"Это очень странно", сказалъ Роландсенъ.

Моккъ снова заглянулъ въ телеграммы. "Это прекрасно. А не можете ли вы немного познакомить меня съ вашимъ открытіемъ?"

И Роландсенъ немного его познакомилъ.

"Итакъ, мы въ нѣкоторомъ смыслѣ конкурренты", сказалъ старый Моккъ.

"Не въ нѣкоторомъ смыслѣ только. Съ того момента, какъ я отошлю свой отвѣтъ, мы становимся конкуррентами въ самомъ дѣлѣ."

"Вотъ какъ?" сказалъ Моксъ пораженный. "Что вы хотите этимъ сказать? Развѣ вы хотите открыть фабрику?"

"Да. Противъ вашего водопада есть другой, гораздо больше вашего. Шлюзовъ тамъ не понадобится."

"Это водопадъ Левіана."

"Я его купилъ."

Моккъ нахмурился и сталъ соображать. "Въ такомъ случаѣ мы дѣйствительно станемъ конкуррентами", сказалъ онъ.

Роландсенъ прибавилъ: "При чемъ вы потеряете."

Однако, разговоръ этотъ возбуждалъ все большее и большее раздраженіе въ крупномъ баринѣ, который не привыкъ къ этому и не могъ этого хладнокровно выноситъ. "Вы, однако, удивительно часто забываете, что вы еще въ моихъ рукахъ", сказалъ онъ.

"Укажите только на меня. Потомъ будетъ и мой чередъ."

"Ахъ, что же вы хотите сдѣлать?"

Роландсенъ отвѣчалъ: "Я разорю васъ."

Вошелъ Фридрихъ. Онъ тотчасъ замѣтилъ, что разгорается ссора, и его раздражило, что отецъ тотчасъ не покончитъ съ этимъ неблагодарнымъ долгоносымъ телеграфистомъ.

Роландсенъ громко сказалъ: "Я предлагаю вамъ слѣдующее: мы используемъ изобрѣтеніе сообща. Мы будемъ содержать фабрику вмѣстѣ, и я буду руководить ею. Мое предложеніе потеряетъ силу черезъ двадцать четыре часа." Съ этимъ Роландсенъ вышелъ изъ комнаты, оставивъ на столѣ свои телеграммы.

XV

Начиналась осень, лѣсъ шумѣлъ, море было желто и холодно, и звѣзды на небѣ казались больше. Но у Ове Роландсена уже не было времени наблюдать звѣздопада, хотя онъ все еще оставался любителемъ природы. На фабрику Мокка за послѣднее время ежедневно приходило много крестьянъ; тутъ они разрушали, тамъ строили сообразно съ распоряженіями Роландсена, руководившаго всѣмъ. Онъ превзошелъ всѣ трудности и пользовался теперь величайшимъ почетомъ.

"Я всегда, собственно говоря, цѣнилъ этого человѣка'', говорилъ старый у Моккъ.

"А я нѣтъ", возражала Элиза изъ гордости, "подумаешь, какъ онъ сталъ важенъ. Точно онъ спасъ насъ, право".

"Ну, ужъ до такой-то степени дѣло не доходило…"

"Онъ поклонится и даже не ждетъ отвѣта. Идетъ себѣ мимо."

"У него много дѣла."

"Онъ втерся въ нашу семью, вотъ это вѣрно", говорила Элиза и губы ея блѣднѣли. "Гдѣ бы мы ни были, и онъ тутъ. Но, если только онъ что нибудь думаетъ на мой счетъ, такъ въ этомъ то, по крайней мѣрѣ, онъ ошибается."

Элиза уѣхала въ городъ.

И все-таки все шло своимъ чередомъ; повидимому, и безъ нея обходились. Но дѣло было въ томъ, что съ той минуты, какъ Роландсенъ повелъ дѣла сообща съ Моккомъ, онъ далъ себѣ слово неустанно работать и не давать себѣ времени мечтать о другомъ. Можно помечтать весной, а потомъ и довольно! Но нѣкоторые люди всю жизнь мечтаютъ и неисправимы въ этомъ отношеніи. Такой была юмфру фонъ-Лоосъ изъ Бергена. Роландсенъ получилъ отъ нея письмо о томъ, что его она ни чуть не меньше уважаетъ, чѣмъ себя, потому что онъ не замаралъ себя воровствомъ, а только разыгралъ комедію. И что она беретъ назадъ свой разрывъ съ нимъ, если только еще не поздно.