Фантазер - [29]

Онъ всталъ и поклонился, но она уже прошла мимо.

"Она такъ занята сегодня", сказалъ старый Моккъ.

"Итакъ, это рѣшено и подписано, какъ только начнется ловъ въ Лофодёнѣ", сказалъ Роландсенъ, снова усаживаясь. — О, какъ мало это его безпокоило. — "Еще, я думаю, намъ нанять бы пароходъ, которымъ могъ бы управлять Фридрихъ."

"Можетъ быть, Фридрихъ получитъ теперь другое мѣсто. Но мы еще поговоримъ объ этомъ; до утра у насъ есть еще время."

"Я уѣзжаю въ полночь."

"Ну, послушайте!" воскликнулъ Моккъ.

Роландсенъ всталъ и коротко сказалъ: "Въ полночь!" Вотъ какимъ непоколебимымъ и твердымъ хотѣлъ онъ быть.

"Я, право, думалъ, что вы хоть переночуете здѣсь. По такому-то случаю! Вѣдь можно же дѣйствительно сказать, что случай не совсѣмъ обыкновенный."

Они пошли по комнатамъ, смѣшались съ толпой и болтали то съ тѣмъ, то съ другимъ. Когда Роландсенъ познакомился съ капитаномъ Генриксеномъ, они выпили вмѣстѣ, какъ добрые знакомые, хоть въ первый разъ только видѣли другъ друга. Капитанъ былъ добродушнымъ, нѣсколько тучнымъ господиномъ.

Тутъ заиграла музыка: обѣдали въ трехъ комнатахъ, и Роландсенъ такъ ловко устроился, что очутился у стола, у котораго не было никого изъ важныхъ гостей. Старый Моккъ, обходя столы, нашелъ его и сказалъ: "А вы здѣсь? Ну, что жъ. А я думалъ…"

Роландсенъ отвѣтилъ: "Очень вамъ благодаренъ, вашу рѣчь мы и отсюда услышимъ."

Моккъ покачалъ головой: "Нѣтъ, я не скажу никакой рѣчи!" Онъ удалился съ лицомъ, выражавшимъ величайшую озабоченность; повидимому, что-нибудь это да означало.

Обѣдъ шелъ своимъ чередомъ; вина лилось много, и много было шуму. Когда подали кофе, Роландсенъ отошелъ въ сторонку и написалъ телеграмму. Это былъ отвѣтъ на письмо юмфру фонъ-Лоосъ: "Вовсе не поздно. Пріѣзжай, какъ можно скорѣе. Твой Ове."

Это тоже было хорошо, все было хорошо и великолѣпно! Онъ самъ отнесъ телеграмму на станцію и глядѣлъ, какъ ее отправляли. Затѣмъ онъ вернулся назадъ. У столовъ стало теперь оживленнѣе прежняго, многіе мѣняли мѣста. Элиза подошла къ нему и протянула руку. Она извинилась, что раньше прошла мимо него.

"Если бы вы только знали, какъ вы опять хороши сегодня", сказалъ онъ, принимая свѣтскій и любезный тонъ.

"Въ самомъ дѣлѣ?"

"Да, я впрочемъ всегда это думалъ. Вѣдь я старый вашъ поклонникъ, знаете. Нѣтъ, вы только вспомните, что не далѣе, какъ въ прошломъ году, я даже прямо-таки сдѣлалъ вамъ предложеніе."

Такой тонъ, конечно, могъ ей не понравиться, она вскорѣ ушла. Но черезъ нѣсколько минуть онъ снова очутился рядомъ съ нею. Фридрихъ открылъ танцы со своею невѣстой, балъ начался, такъ что никто не замѣтилъ, какъ они разговаривали.

Элиза сказала: "Да! я могу передать вамъ привѣтъ отъ одной вашей доброй знакомой: отъ юмфру фонъ-Лоосъ."

"Вотъ какъ?"

Она услыхала, что я выхожу замужъ и желала бы быть у меня экономкой. Она, кажется, очень старательна. Вамъ впрочемъ лучше знать, чѣмъ мнѣ."

"Да, она, кажется, очень старательна; но она не можетъ быть экономкой у васъ."

"Нѣтъ?"

"Потому что я только что послалъ ей телеграмму и предложилъ ей другое мѣсто. Она моя невѣста."

Гордая Элиза изумленно взглянула на него. "Я думала, между вами все кончено", сказала она.

"Ну, все-таки, знаете ли, старая любовь… Оно, правда, было все кончено, но…."

"Да… такъ", сказала она опять.

"Я долженъ сказать, что вы никогда не были такъ очаровательны, какъ сегодня!" продолжалъ онъ съ величайшей любезностью. "И потомъ это платье, этотъ темно-красный бархатъ!" И этими словами остался онъ тоже доволенъ; кто бы заподозрѣлъ за ними хотя какое-нибудь замѣшательство.

"Особенно-то вы ее никогда не любили", сказала она.

Онъ замѣтилъ, что глаза ея увлажнялись и поразился этимъ; этотъ глухой голосъ тоже смущалъ его, и лицо его вдругъ измѣнилось совершенно.

"Гдѣ же ваше великое спокойствіе?" воскликнула она, улыбаясь.

Онъ пробормоталъ: "Вы его отняли у меня."

Тогда она только одинъ разъ провела рукой по его рукѣ и ушла. Она бѣжала дальше черезъ всю комнату, никого не видала, ничего не слыхала, а только все бѣжала и бѣжала. На порогѣ стоялъ ея братъ, онъ окликнулъ ее; она прямо повернула къ нему свое смѣющееся лицо, а по щекамъ ея текли крупныя слезы; затѣмъ она скользнула вверхъ по лѣстницѣ прямо въ свою комнату.

Черезъ четверть часа къ ней пришелъ отецъ. Она обняла его за шею рукою и сказала: "Нѣтъ, я не могу."

"Такъ! Ну, такъ не надо. Но тебѣ нужно все-таки прійти опять и потанцовать; про тебя спрашиваютъ. И что такое ты сказала Роландсену? Онъ такъ перемѣнился. Ты опять была невѣжлива съ нимъ?"

"Нисколько, нисколько.",

"Такъ ты должна сейчасъ же какъ-нибудь поправить это. Въ полночь онъ уѣзжаетъ."

"Въ полночь?" Элиза тотчасъ оправилась и сказала: "Сейчасъ иду."

Она пришла внизъ и поговорила съ капитаномъ Генриксеномъ. "Я не могу!" сказала она.

Онъ ничего не отвѣтилъ.

"Можетъ быть, я виновата, но я не могу иначе."

"Да, да", вотъ все, что онъ сказалъ ей.

Она не могла объясняться больше, и, такъ какъ капитанъ оказался совсѣмъ скупъ на слова, то съ нимъ на томъ и было покончено. Элиза пошла на станцію и телеграфировала юмфу фонъ-Лоосъ въ Бергенъ, чтобы она "не вѣрила предложенію Ове Роландсена, потому что онъ опять только пошутилъ. Письмо слѣдуетъ. Ольга."