Фантастика и Детективы, 2014 № 05 (17) - [22]

Ох, как хорошо Далит знала этот взгляд. Верую, ибо абсурдно. Верую, ибо сказали.

Тут уж или ругаться — вдрызг, может, и навсегда, — или…

— А где вы собираетесь строить платформу? — спросила она, неловко улыбнувшись.

— На Западном шельфе, — просиял Лиам. — Хочешь, чертежи покажу?

4

— Ты ведь не спишь. Притворяешься. А я вот возьму и не буду ругаться, — пружины кровати заскрипели. — Так, расскажу тебе немного про папу. У тебя весь вечер песня играла про красивую смерть — так вот. Не бывает она красивой, Элька.

Ровное, размеренное дыхание дочери — может, и вправду спит? На изголовье кровати — алый, дрожащий отблеск света аварийной лампочки.

— Нам по семнадцать было, когда мы познакомились. На военных сборах, где же ещё. Я тогда ещё не знала, кем хочу быть и хочу ли быть вообще. А Нир собирался в инженерный институт — это я настояла, чтобы он в действующую армию записался. Ныла, что тебе будет стыдно за отца-гражданского, что мы так двадцать лет жилого модуля не дождёмся…

Ну и улетел. Я радовалась чуть ли не больше, чем на свадьбе. Знаешь, тогда все с ума сходили с фильма про Тельму и Якира. Ты этот бред не видела, наверное… Там про то, как к суровой красавице-санитарке сватался тунеядец-художник, а она его на смех подняла. Он быстренько слетал на войну, стал сержантом, вернулся домой — а она его у дверей космопорта ждала в белом платье. Что? Это про Мару и Эйрана? Пересняли, значит. Всё равно — бред.

Молчание. Чьи-то торопливые шаги за стеной — пять минут до комендантского часа.

— Когда я получила сообщение о смерти — даже не особо расстроилась. Ну, поплакала, конечно… Значит, Санкторий. Значит, будем видеться раз в год. Я в белом платье — а то! — буду под ручку с Ниром разгуливать, а потом тебя выращу и отправлюсь на войну. Быстренько там сдохну — и мы опять будем вместе.

Только не взяли его в Санкторий. Там, на Шамморе, и закопали. Да, в землю, по старинке. Это у нас кремируют, потому что хоронить негде, а там земли много…

Я до последнего думала, что это ошибка. Думала, прилечу на Шаммору, а там мне скажут, что командир всё перепутал, и Нир в Санкторий загорает. Чёрта с два. Суперинтендант меня провёл в морг, показал закрытый гроб, сказал, чтобы к завтрашнему вечеру его здесь не было — мол, договаривайся сама с местными, как заплатишь, так и закопают. И ушёл.

А я в белом платье.

Нет, конечно, растерялась. Потом поняла — раз не вышло как у Тельмы и Якира, значит, будет, как у Леи и Давида. Хоть попрощаюсь. Знаешь, эти гробы очень хорошо закрывают. Полночи провозилась, ногти в кровь содрала. Но — открыла. Хотела поцеловать в холодные губы… Губ-то, зараза, и не было. Сказали же — прямое попадание. И я таращилась на это гнилое месиво, и понимала, слишком медленно и слишком поздно: вот это и есть смерть. Это насовсем. Это не таинство, не жертва, а корм для чернозёма. И Святой Матери-Родины, конечно, ей-то всегда мало.

А квартиру дали, да. Мёртвые — надёжная валюта.

Глаза Яэль напряжённо всматривались в темноту.

— Ты подумай, дочка. Просто подумай. Жить хорошо, правда.

5

Весна здесь, на средних ярусах Бейт-Джалы, не особо отличалась от зимы — тот же ровный электрический свет, то же расписание занятий. Но что-то такое, видимо, витало в воздухе — матери Яэлькиных одноклассников чуть ли не каждый день поджидали Далит на выходе из школы. Жаловались на своих жутких, невозможных детей. Не хотят учиться. Грубят. Прокалывают уши, носы и бог знает, что ещё. Дни напролёт пропадают на заброшенном сорок шестом ярусе. Вот вам, геверет Харэль, повезло с дочерью…

Далит кивала, улыбалась. А хотелось волком выть.

Яэль прилежно училась. Не тратила время на гулянки. Не воровала деньги, не курила, не устраивала подростковые истерики.

Просто считала дни до собственной смерти во имя Родины.

Далит плакала, глядя на руки дочери — нежная кожа в ожогах и ссадинах, тонкие пальцы со сбитыми костяшками, с обломанными ногтями. А Яэль только улыбалась со снисходительной жалостью взрослого — ну что же ты, мама, никак не поймёшь?

Лиама доводилось видеть редко. Там, на строительстве платформы, не было выходных и отпусков. Но всякий раз, когда Далит уже укреплялась в мысли о том, что Лиам наконец-то нашёл себе загорелую деву морскую вместо вечно заплаканной, полуседой бледной немочи — он возвращался.

— Ну за что она так со мной? Знает же, я для неё и жизни не пожалею. Ну чего ей не хватает? Чего?

В сотый, в тысячный раз — об одном. Потому что больше — некому.

— Да ничего ей не надо, — тихо отозвался Лиам. — Это судьба, понимаешь? Рок. Фатум. То, чего нельзя изменить. Такой уж у неё путь. Но тебе же не обязательно… вместе с ней.

— Не обязательно… — эхом отозвалась Далит.

— Поезжай со мной, — выдохнул он — как в омут с головой. — Яэль уже взрослая. Она справится. А мы могли бы… Там хорошо, ты же знаешь. Море прямо под окнами. Ты наконец-то отдохнёшь. Если захочешь — найдём тебе работу, а не захочешь, так и не надо. Знаешь… мы ведь и детей бы завести могли. Нет, правда!

Другие дети. Загорелые, ловкие, сильные. Которые рассмеются в лицо любому вербовщику. Которых не нужно будет у смерти выцарапывать.