Фантастика и Детективы, 2014 № 05 (17) - [21]

Ладно, — оборвала себя Далит. В конце концов, девочке полезно уметь за себя постоять.

— Нашим дедам освоение Шаморы казалось единственно возможным вариантом развития. Но у нас есть выбор! Девяносто шесть процентов поверхности нашей планеты покрыто водой — и это, на самом деле, благо! Мы можем воспользоваться опытом Апаллакии и развернуть строительство надводных жилых платформ. Обеспечить достойным жильём и работой обитателей нижних ярусов. Наладить экспорт морепродуктов, в конце концов. Но в условиях бюджета, ориентированного на войну, это невозможно! Ведь так, геверет?

Далит вяло кивнула. Школьницы уже убежали, и она осталась единственным слушателем бедолаги-альтернативщика.

То, что он говорил, было логично. Правильно.

И всё же он всухую проигрывал приземистой неопрятной бабище из Партии Отмщения, взахлёб рассказывавшей о чуде.

— И вот, значится, стоит он в двух шажках. Вот прям как вы, — взмах короткопалой, руки в сторону завороженной ребятни. — И говорит «Здравствуй, мама. Вот, навоевался я. Теперь, значится, спасибо Родине, отдыхать буду». А там, в Санктории этом, солнце так и шпарит. Вижу я — припотел он, бедненький…

Солнце. Дети средних ярусов, не видевшие солнца месяцами — когда ещё доведётся накопить денег на поездку наверх, — слушали мать героя с неослабным вниманием.

— А я ему — «Умирать-то страшно, сынок?» А он помолчал. И говорит: «Да. Ты ж, мол, наперёд не знаешь, попадёшь в Санкторий, или как»… А я-то завсегда знала, что он там будет. Уж кто, как не он!

Далит дёрнулась, как от зубной боли. Вот про Элькиного отца тоже говорили — «Кто, как не он». И что? Короткое сообщение от командира по электронной почте. Свинцовая поверхность крышки гроба. А под ней…

Кто-то легко тронул её за плечо.

— Вам плохо, геверет Харэль? Здесь так душно. Может, вас проводить к вентшахте?

Лиам, — имя вспомнилось легко. Надо же, шустрый какой. И плакаты свои успел свернуть, и фамилию слушательницы разузнать.

— А как же агитация?

— Мне здесь, похоже, больше делать нечего, — смущённо улыбнулся он.

Ну а что, в самом деле? Тут к чёрту на рога помчишься, лишь бы не видеть, как Яэль, затаив дыхание, слушает этот дикий, невозможный бред про заповедник героев.

3

С тех пор, как Далит впервые побывала у Лиама, прошло уже два года. Но каждый раз он открывал сразу, словно часами ждал её под дверью.

— Ой, как хорошо, что ты пришла! Извини, у меня тут не убрано, — радостно затараторил он с порога.

Он каждый раз извинялся за беспорядок — и каждый раз справедливо. По всей комнате были разбросаны детали от громадного макета парусника, в углу грозно высился двигатель катера. Восьмидесятый ярус отделяли от океана триста метров стали, стекла и живой плоти — и всё же здесь, в этом модуле, даже в монотонном гуле вентиляции угадывался шёпот моря.

— Представляешь, проект платформы наконец-то утвердили! Уже в следующем году…

Он осёкся, увидев её лицо.

— Яэль? — только и спросил он.

— Уезжает на Шаммору, — Далит бессильно опустилась в кресло. — На две недели, с Соколятами…

Лиам ободрительно улыбнулся.

— Не волнуйся ты так. Это же дети, Далит. За ними там следить будут.

Тёплый умный взгляд карих глаз. Не понимает. Хотя, что тут странного? Ему, мужчине — статистика. А ей — кошмарные сны.

— А мы уже набрали добровольцев! — Лиам, похоже, принял её молчание за признак спокойствия. — Две сотни человек. Даже инженеры есть!

— А молодых много?

— Не очень. В основном ветераны и пенсионеры. Но…

— Ну так у тебя на стройке смертность будет выше, чем на Шамморе, — ядовито усмехнулась Далит. — Хороша альтернатива!

Лиам обиженно — совсем по-детски — прикусил губу.

— Ты же сам видишь, не работает ваша пропаганда, — Далит упёрлась невидящим взглядом в шероховатый борт парусника. — Кому есть дело до плавучих домов, когда на Шамморе можно умереть понарошку? А за что умереть — об этом думать как-то не принято. Детей спрашиваешь — в ответ стеклянные глаза и «деды умирали, значит и мы должны»… Получается, вся эта война — ради мертвецов? Чтобы им не было обидно, что их потомки, сволочи, умирают в своей постели, а не кишки по чернозёму размазывают? Так они же — мёртвые! Им же — всё равно!

— Тише, тише. Ты с Яэль говорила?

— Конечно, — из горла Далит вырвался прерывистый, похожий на кашель, смех. — Ну, что… Пригрозила переехать в общежитие. Стыдно ей, видите ли… А, забудь. — Она скрипнула зубами. — Дальше. Санкторий. Лиам, ну ты же взрослый, ты-то хоть понимаешь, что это бред? Если бы на самом деле существовал некий заповедник героев — туда бы водили экскурсии, организовали бы круглосуточную трансляцию, как минимум.

— Но есть видео… — осторожно возразил Лиам.

— Загримировали пару дурачков, родственникам заплатили — вот и вся недолга, — зло отмахнулась Далит. — Ты бы видел, как дети в октябре на Чёрный парад лица раскрасили. От мёртвых нипочём не отличишь! Боже мой, ну ведь видно, что белыми нитками…

— Он есть, — тихо отозвался Лиам. — Это такой очень стыдный рай. Но он есть.

— Ты там был? — взвилась Далит.

— Нет. Но отец говорил, что это правда, — Лиам нахмурился. — Говорил, что в Санкторий лучше просто верить, чем быть там. А в его словах я сомневаться не могу.