Фантастика и Детективы, 2014 № 05 (17) - [20]
— Мне кажется, ты пытаешься меня запутать, — брат Жозеф нахмурился. — Я… Решения слишком неоднозначны. Когда канал связи был открыт, я слышал этих существ и голос проповедника. Ты не понимаешь… Тервальцы наивны как дети, они были так чисты, как… как накопитель без информации. Они могли немного потерпеть и начать все сначала, выстроить совершенную непорочную жизнь. А голос, он рассказал им о грехе и страхе, о свете и тьме, внушил им свои надежды и желания. Он подарил им веру, но уже выстраданную, вымоленную. Готовую веру, понимаешь, брат? Это все равно что совратить с пути истинного. Ужасная ересь.
Два клирика молча сидели в катере, зависшем на полпути. Одна клавиша навигатора вернула бы их на корабль, другая — привела к наземной цели. Никто не решался сделать выбор.
Санкторий
Татьяна Романова
Татьяна Романова
17 июня 1988 г.
1
«…А после армии я устроюсь в службу порядка, чтобы присекать преступные планы на нижних уровнях. Там работает мой брат, и он доволен потому, что за пять лет ему выдали жилой модуль в семидесятом ярусе, это ведь очень не плохо. А ещё потому, что он приносит пользу Родине. Я тоже люблю свою Родину и буду честно служить ей!!»
Пальцы заплясали по клавиатуре, оставляя красные пометки на полях файла с сочинением. «Присекать», вот ведь паразит. Но Родину дважды упомянул, да ещё и с большой буквы — это славно. Комиссии понравится.
Далит откинулась в кресле, разминая онемевшие запястья. Вот всем хорош семьдесят третий ярус, только отопительные контуры ни к чёрту. В школу приходишь, как на праздник — погреться… Ладно. Дальше.
«…Жизнь — не дар, а долг, который нужно отдать. Мой отец погиб на Шамморе совсем молодым. И я почему-то уверена: и для меня он не пожелал бы другой судьбы. Умереть в девятнадцать лет — страшно. Но страх нужно убивать. В этом году я решила вступить в Соколиный отряд, чтобы лучше подготовиться к службе в армии. Надеюсь, меня примут…»
Далит беспомощно заморгала. Ровные строчки поплыли перед глазами. Как-то враз навалилось то, забытое — надсадный рёв труб военного оркестра, сладковатый запах ландышей и шамморской пыли, прибитой дождём…
— Яэль!
— Мам? — настороженная скуластая мордашка высунулась из-за полога. — Что, ошибок много?
Да. Одна сплошная ошибка.
— Ты тут написала, что собираешься в Соколиный отряд, — во рту пересохло. — Понимаешь, сочинения читает Комиссия. Они же не поймут, что это всё для красного словца. Внесут тебя в списки — и что потом?
— Так и здорово бы! — заулыбалась Яэль. — Ну, в списки попасть. Не всех же берут!
— Постой. А художественная школа?
— Мам, ну неинтересно мне, понимаешь? Неинтересно и не получается, — Яэль капризно скуксилась.
— А что — интересно? В людей стрелять?
— Так во врагов же! — обиженно заморгала Яэль. — Мам, ну что ты кричишь? Я думала, ты обрадуешься!
— Да, точно, — скривилась Далит. — Мало мне было мужа хоронить, так ещё и тебя… Только не говори мне, что ты уже и заявление написала!
— Вчера отправила, — потупилась дочь.
— Моя ж ты умница! Значит, завтра пойдём в Канцелярию. Отзовёшь своё заявление. Скажешь им, что друзья пошутили.
— Нет. Не буду я ничего отзывать, — тихо и отчётливо проговорила Яэль. Веснушки ярко проступили на побледневших щеках. — Мне уже тринадцать. Имею право.
В стенку раздражённо постучали. Ещё бы — скоро полночь, а перекрытия между жилыми модулями, считай, картонные…
— Иди спать. Ещё поговорим, — проговорила Далит помертвевшими губами.
Откуда это в ней? Ну откуда? Тоже мне, мать. Проморгала, упустила…
Так. Ладно. Надо успокоиться. В конце концов, подростки — они такие. Ветер в голове. Мало ли, может, к утру сама передумает, и…
2
Далит расправила печально обвисшие края флага. Проверила, крепко ли полотнище держится на стене — а то ещё рухнет на недомытый пол под ноги гостям… Хотя вряд ли будет хуже, чем в прошлом году, когда на глазах у радостно улюлюкающих школьников сцепились представители альтернативной и правящей партии. День политического просвещения, чтоб его.
Сегодня, по счастью, альтернативщик угрозы не представлял. Моложавый, подтянутый, с улыбкой на загорелом лице — даже, кажется, с искренней улыбкой.
— То, о чём я спрошу, прозвучит странно, — он, как бы извиняясь, развёл руками. — И всё-таки, скажите: за что мы воюем уже шестьдесят лет?
— За святую землю Шамморы, — машинально выпалила незнакомая Далит ученица и досадливо скривилась, словно недовольная тем, что и в неучебный день приходится отвечать на всякие там скучные вопросы.
— А что хорошего в этой земле?
— Она была завещана нашим предкам, — девчонка одарила оратора брезгливо-сочувственным взглядом. — Корабль с колонистами должен был сесть на Шаммору. А приземлился тут, на Бейт-Джале. А здесь жить негде и жрать нечего.
— Ну, на Шамморе тоже не рай земной, верно? — лукаво улыбнулся политик. — Смотри сама. Агрессивная флора и фауна — раз. Дурной климат, инфекции — два. Плюс электромагнитные аномалии — слышала ведь про Долину, правда?
Правда, правда. Вот бы Яэль послушала этого… — Далит прищурилась, вглядываясь в мелкие буквы на бейдже, — Лиама. Дело ведь говорит. Так нет же, вьётся наша красавица у стенда с винтовками в окружении друзей-соколят — за уши не оттащишь!
