Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I - [112]

Бонус

Пустыня Ньярлатхотепа Илья Вьюков

Я сведу тебя с ума.

Превращу тебя в червя.

Твою душу поглощу,

в ужас ночи обращу.

Бродить в пустыне будешь,

себя не раз забудешь.

Увидишь страшных тварей,

других миров созданий.

В конце ты до меня дойдешь,

украдкой разговор начнёшь.

Но смертью страшной ты умрёшь,

в рабы ко мне ты попадешь.

Ведь я – Ползущий Хаос,

невыразимый образ.

И там везде я, где ты есть.

Моих слуг-масок здесь не счесть.

Память (по Лавкрафту) Влад Волков

Однажды встретив Демона Пустыни,

Джинн только об одном его спросил:

«Старейший! Видишь, древние руины?

Поведай, кто, когда их возводил?

Они так необычны, так красивы!»

Джинн каменные стены восхвалял:

«Все линии, все эти перспективы!

Скажи мне, кто всё это изваял?»

Останки храма время не щадило,

Но он ещё не обратился в прах.

Как памятник, как старая могила,

Хранящая секрет в своих стенах.

Взбирались цепко лозы по колоннам,

Губительной листвой качал анчар.

Лишь ветер нынче тех созданий помнил,

А собеседник Джинна всё молчал…

Луна царила бледно над долиной,

И в мутных водах алой Век-реки,

Виднелся отблеск Демона Пустыни,

Он хмурил лоб и потирал виски.

То зажигались, то вмиг гасли звёзды,

Покуда думал Древний свой ответ.

«Кем возведён, да и когда был создан?

А, что с того? Их боле в мире нет…»

Проговорил он, выглядя уставшим,

Воззрившись с тяжкой грустью на песок.

И голосом вздохнул прогромыхавшим:

«Я слишком стар, чтобы припомнить всё…»

В листве резвились шумно обезьяны,

Скакали средь вздымавшихся ветвей.

«Они для мира были лишь изъяном…»

Промолвил Демон в сумраке ночей.

Среди пещер змеились твари разны,

Из мрака выползали существа,

Причудливы, страшны и безобразны.

«А эра этих зодчих уж мертва.

Их мало из Богов кто заприметил,

Болезнь на теле мира. Так, дефект…

Остались лишь руины на планете,

Тех, кто когда-то звался… «Человек»!»

Заброшенный район Александр Лещенко

Этот район был заброшен давно,

покинут людьми, им всем всё равно.

Теперь только ветер гуляет в тени,

один вспоминает минувшие дни.

Когда-то здесь было светло, хорошо,

однако то время давно уж прошло.

Тогда ниоткуда явились они,

по виду как будто смертельно больны.

Зараза вцепилась когтями в район,

тихонько проникла почти в каждый дом.

Не убивала, меняла людей,

в рыб превращала тех, кто слабей.

Кто-то ушёл, а кто-то остался,

кто-то боролся и с жизнью прощался.

Число изменённых росло с каждым днём,

лбы заболевших горели огнём.

Ну а река, текущая рядом,

вдруг обратилась взбесившимся гадом.

По улицам хлынул бурлящий поток,

сбежать от которого мало кто смог.

С тех самых пор забыт тот район,

призраки молча глядят из окон.

Хлопают двери открытых домов,

тёмные здания спят тут без снов.

Только бродяги и проститутки,

заходят сюда – и то на минутку.

Здесь людям не рады, здесь монстры живут,

чуть зазеваешься – мигом убьют!

У них рыбьи морды и чешуя,

не попадайся ты им на глаза.

Ведь схватят и свяжут, запалят огни,

Будут тогда твои дни сочтены.

В глубинах района стоит страшный храм,

там жертвы приносят ужасным богам.

На алтарях вырывают сердца,

чествуя так Акулу-Отца.

С собой принесёт он Большую Волну,

а человечество канет во тьму.

И среди трупов, зелёных руин,

будет зубастый один властелин.

Тайна Червя Влад Волков

В горной цепи на далёком плато,

Где кроме местных не ходит никто.

Мы экспедицией шли среди скал.

Древние тайны наш лидер искал.

Скальная живопись в недрах пещер,

Идолы возле вулкановых жерл.

Только останки в сонме руин,

Нам попадались среди равнин.

Шелест листвы среди уханья сов,

Блики больших деревенских костров.

Как-то под утро, там, где ручей,

Пение хора коснулось ушей.

Мы устремились, чтоб их не вспугнуть,

Каждый украдкой проделывал путь.

В мантиях длинных, все в кружевах,

Аборигены вели ритуал.

Тощи, бледны, как мифический гуль,

Некий, видать, был языческий культ.

Ночь закричала, разверзлась земля,

Трещин по ней заструилась змея.

Ввысь устремился пришедший на зов,

Древний и страшный неведомый бог.

С телом червя, крепок и мускулист,

Он возвышался, как обелиск!

К небу вздымалась зубастая пасть,

Будто на звёзды хотела напасть.

Так поднималась она средь людей,

Туша покрытая сотней когтей.

И не скрывала уже темнота,

Щупальца те, что змеились у рта.

Вверх вырастало оно выше гор,

Ниже лишь слышался радостный хор.

Но существо благодать не несло,

Мигом культистов оно сожрало.

Поочерёдно их рот тот хватал,

Жадно жевал и в себя поглощал.

В оцепененье глядели мы все,

Как изгибался его тела серп.

Вскоре же это неведомо зло,

С шумом обратно под землю ушло.

Мы же стремились свой разум собрать,

Глядя, в земле, как зияет дыра.

К краю проклятому я подошёл,

Чтоб убедиться, что зверь тот ушёл.

Глянул я в бездну, она – на меня,

Тайной своею порочно маня.

И откровение жути познал,

Волосы, что поседели, срывал.

Выдавить прочь захотелось глаза,

То, что увидел – поведать нельзя!

Дикие чудища в прочной коре,

В этой большой обитали норе.

Бога-Червя я средь них увидал,

И вот тогда час безумья настал!

Тварь, оказалось, всего лишь была…

Пальцем одним на руке существа!

Сон Илья Вьюков

Мне приснилось как я,

тяжело задыхаясь,

в море плыл среди льдов,

к Ми-Го приближаясь.

Они спасли меня,

с собой унеся.

Проснулся я,

в сердце страх храня.

Вокруг ночь, тишина.

Один я не сплю.

Ну и где же был я?