Фантастические поэмы и сказки - [16]

Шрифт
Интервал

подъяремным
           Линкольнам
                               и Фордам.
По доспехам плывут
           вверх ногами прохожие,
и рекламами,
           окнами,
                      спятив с ума —
светлой комнатой смеха
           на никельной роже
гримасничают дома.
           И на заводе
                    у крыл машимых —
           уже заводят
                    парней машинных.
           В руках —
                    зазубрины,
           поршнями
                    хрюкая,
           впродоль
                     стены
           стоят
                      безропотно —
кинжалозубые
           молоткорукие
                   цельностальные
                              ребята — Роботы.
А Робот-люксус,
           выпучив «цейсы»,
к воротам завода
           прирос полицейским.
(Не оглянувшись
           на ворохи дыма,
живой
           безработный
                       проходит мимо.)
И приторно тянет
           ипритом оттуда,
стеклянно-синий
           снят цилиндр,
заботливо
           в баллон
                         укутан
нежнейший…
           нитроглицерин.
Им ничего,
           не дышат,
                        не люди,
вуалится газ
            у лица
                     на полуде.
А вечером
           синим апрелем
к Роботу
           входит
                      тонная фрейлейн.
Шапочка —
           наискосок,
с фетра
           вуалинка,
тонкий
           носок
у туфельки
           маленькой,
На цыпочках
           тянется
                     к блеску забрала,
и ниточкой —
           ручкой
                         железо забрала.
И гуды
           в антеннах
тогда
           принимают
скрипичный
           оттенок
со склонностью
           к маю,
сияющий
           иссиня
доспехами,
           грубый,
он —
           пианиссимо
оркестрится
           румбой.
Пошли
           по трелям
стальные
           ботинки,
и пальцы
           фрейлейн
лежат
           на цинке:
— Пойдем
           глянцевитым путем,
пойдем-пойдем!
           Губы
синеватым аргоном,
           румбу
отбивая ступнёй,
           Робот
танцует спокойно
           с фрейлейн,
травинкой
           степной…
Телевидящей
           синькою
                         светит стекло,
и на инее
           цинка
                    пальцев тепло…
4
Приемная зала стального картеля.
На глади паркета ракета луча.
С официальностями не канителя,
сам Шнайдер
с портфелем проходит, ворча.
Напрягся мозг
микрофарад,
контакт механик пробует.
В ноль пять начнется
смотр-парад,
приемка
           новых Роботов.
Шпалером
           стоят орденастые
представители
           павшей династии.
Каски
           шпиц —
генерал
           оф-Битц,
Генеральный
           штаб —
адмирал
           фон-Папф,
с рекою-лентой
           на груди
фельдмаршал
           граф де-Бомбарди.
Тряся лицо —
           чертеж машин
(проекты
           мин и ядер) —
сам Шнайдер
           примет строй машин,
шутливый,
           старый Шнайдер.
И мимо пиджаков
           пушка зимы светлей,
в Герленовых духах,
           и в золоте затылок, —
прошла украдкой
           леди Чатерлей
и у колонны жилистой
           застыла.
           Забыт лесник
           (они давно расстались),
           ей нужен
           Робот
           первобытных эр —
           орангутанг
           несокрушимой стали,
           чья сила:
           Е,
           деленное на Р.
           Повернулись головы.
           Лорнетки у глаз.
           Об пол
                       слитки
                                 олова,
           по лестнице
                                   лязг…
Вдоль по рядам прокатился рокот,
дрогнули
                люстры
                           в мелкую
                                        дробь.
В зал — маршируют — за Роботом — Робот —
паркет
          гололедицей —
                               ромб в ромб.
Идут ребята
           страшных служб,
в дверях
           отдавши
                         честь орлу.
А тени дам толпою луж
лежат на глянцевом полу.
— Рыцарской — — ротой — — железных сорок —
— Топорщась — —подагрой — кольчатых — лап, —
— Корпус — —пружинит — на плотных — рессорах —
— Свет — — тиратронов — — кварцевых — ламп. —
— На каждом — — Роботе — надпись — «Проба», —
— Лбов — — цилиндрических — свет — —и сверк —
— Панцири — —в глянце — —Робот — в Робот, —
— Радиоскопами — — —смотрят — — —вверх. —
— Сто-ой! —
           (ударили тяжкой стопой).
А белая леди
           мечтает о встрече!
«Когда ж
           я увижусь,
                    о Робот, с тобой,
чтоб тронуть железо
           и вздрогнуть,
                   и лечь, и
щекой ощутить
           ферросплавные плечи.
           Захочу,
                   заведу,
           и нежный
                   гагачий
           в пастушью
                   дуду
           запоет,
                   догадчив,
           склонившись
                    антенной,
           он чудный,
                  он тенор…»
           Она видала видики,
           но жить с живыми стало впроголодь,
           и лапу
           лучшей в мире выделки
           рукою замшевой потрогала.
Каждый — — Робот — — проверен — — и вышколен,
Х-образная — — — грудь — — — широка, — —
           № и серию
                      вписывая
                           в книжку,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Лирические произведения

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.