Фантастические поэмы и сказки - [15]

Шрифт
Интервал

в пальцах
           шарики в подшипниках
перекатываются.
И окно
           в лицо спокойное
от рождения —
бросило
           тысячеоконное
отражение.
И светит медный мир в мозгу
           катодно-ламповый,
стук-стук-тире
           стекает с губ,
с холодных клапанов.
Берет газету Робот
с неслышным треском искр,
и буква
           входит в хобот,
оттуда в фотодиск,
на пленку,
           в хобот снова,
и узкий свет горит,
свет
      переходит
                       в слово,
и Робот говорит:
           Лон —
           дон.
           Лорд
           Гор —
           дон
           Овз —
           билль
           внес
           билль
           о уууу…
           о утверждении бюджета…
Гремит железная манжета,
и Робот
           в алых «ауу!..» стихий,
скрипя, садится за стихи.
По типу счетной машины
в Роботе скрепками тихими
всажены
           в зажимы
комплексные рифмы.
Элемент
            коснется слова
                                  «день» —
и выскакивает
                        «тень»,
электроды
                тронут слово
                                     «плит» —
и выскакивает рифма
                                    «спит».
А слова остальные
проходят
             сквозь нитки стальные,
и на бумаге
                строчек ли́нийка —
автоматическая
                             лирика:
           «Сегодня дурной
                      день,
           кузнечиков хор
                      спит,
           и сумрачных скал
                      сень
           мрачней гробовых
                      плит».
И вдруг
           ему взбредет уснуть —
в приемник
           наплывает муть,
и ток
           высокой частоты,
и сон
           высокой чистоты.
И в ухо
           чернотелефонное
и в телевидящий
           зрачок
всплывает
           небо Калифорнии,
снег,
           Чарли Чаплин
           и еще —
киножурнал,
           петух Патэ
и пенье флейты
           в слепоте.
Дождем
           частя,
эфиром
           пронесен
в шести
           частях
полнометражный
           сон.
И во сне
           смеется Робот
                                механический,
грудь вздымая,
           как кузнечный мех (анический)
с сонных губ
           слетает в хобот
                                   смех (анический).
Робот спит,
забыв стихи и книги,
Робот спит
бездумным сном щенка.
Только окна
отражает
нике —
        лированная щека.
Приборы теплятся едва,
свет погасить в мозгу забыли…
И ноги
            задраны,
                           как два
грузоавтомобиля.
2
Стальной паутинкой —
           радиомачта.
Граммофоны.
           Пластинки.
Трансляция начата.
Роботу шлет
           приказания все
в синем шевьотовом
           умный monsieur.
Коробка
           лак-мороз,
где луч
           и звук
                     синхронны,
нить
           фосфористой бронзы
в четырнадцать
           микронов.
И в аппаратную плывет,
то грянув,
           то стихая,
продроглый гул
           норвежских вод,
стеклянный шум
           Сахары.
То провод
           искоркой кольнув,
то темнотой
           чернея —
любую
           примет он
                         волну,
и Гамбург,
           и Борнео,
и SOS
           мертвящих глыб морских…
Планетным гулом
           о́бнят,
одной волны —
           волны Москвы
принять
           не смеет Робот.
Струится пленка
           в аппарат —
читает Робот
           реферат:
«Болезни металлов,
           распад молекул,
идет эпидемия
           внутренних раковин,
в больницах
           лежат машины-калеки,
опухшие части торчат
           раскоряками,
машин не щадит
           металлический сифилис
на Ниагаре
           турбины рассыпались…»
Кончилась
           лекция.
Monsieur
           включает —
                      с трещинкой —
жанром полегче,
программу
           в духе Лещенко.
И Робот идет,
           напевая,
пальцы
           как связка ключей:
«По улице,
           пыль подыма-ая,
прохо-дил
           полк гусар-усачей.
           Марш вперед,
                     труба зовет,
           чер-ные гу…»
Оборвут на полслове
           песенки тон,
и губами резиновыми
           не шевелит он,
пораженный
           чудовищным энцефалитом,
Робот ждет приказаний
           с открытым ртом.
3
Ровно в 7
пунктуально
по Гринвичу,
руки сложной системы
от себя
           потяготою
                           ринувши,
когда стены коробок
полосой озаряются красной,
просыпается
Робот,
в суставах коленчатых хряснув.
Подымает
           скафандром
                          сияющий череп,
на волнистом затылке узор, —
это
родинка фирмы,
фабричный герб
из геральдики Шнейдер-Крезо́.
                         И
                    с волны
            золотого собора
      переливом колеблемых волн
в ухо Робота звоном отборным
               колокольнею
                 вклинился
                     Кельн.
Он встает,
           протирает
                       мелом и замшей
электрический чайник щеки,
пылесос
рукавицею взявши,
выметает сор и стихи,
и на службу —
           в концерн,
к стеклянному дому
           в конце…
Слышит дом
           шага четкого клац,
Робот лбом
           отражает
                      Потсдаммерплац.
Несгибаем и прям,
           конструктивно прост,
нержавеющий Робот
           ртутною мордой
улыбается
           во весь рост

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Лирические произведения

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.