Фантастические поэмы и сказки - [13]

Но в волне —

ни признака рыбьего;

берег выбелен

сушью гибельной,

а по всему по берегу,

у темных гор-горынычей

на горючих камнях —

что ли, с горя

люди какие-то

сидят, пригорюнившись,

ждут погоды у моря.

Глава одиннадцатая

Первый Иванушка

(рыжий, горшком стрижен)

— Ой, беда:

на два века горюшка хватит.

А была же, была

у меня

самобранная скатерть!

Крикнешь:

— Эй! —

Караваи хрустящие катят,

золотые цыплята взлетают

на скатерть,

режь, ешь, пей!

Течет по усам вино горячо,

сладость переливается в горле.

Заснул маленько.

Проснулся,

а, черт!

Нема самобранки —

уперли…

Братец Иванушка

(держит камешек, слезы льются)

— Ой,

привиделось яблоко с блюдцем…

Качнешь чуточку,

скажешь:

— Катись, катись, яблочко, по серебряному

блюдечку, показывай мне города и села,

гор высоту и небес красоту, —

и начнется:

Москва златоглавьем качнется,

то льды, то сады…

то туды, то сюды —

то четверкой летит,

то несется корабликом,

то луга, то песчаные берега…

Ой, беда!

Ни блюдца, ни яблока,

ночью темною выкрала баба-карга.

Ванюха

(босой, стоит, скулит над слезою-росой)

— Эх, сирота.

Сапоги семимильные были.

Голенища чугунные —

красота!

Кожи чертовой,

силы аховой,

шагом враз за Урал перемахивал!

И нема.

Эхма!..

Ваньки

(сидят, вспоминают златые деньки)

— Ой, беда,

потерялась, приснилась живая вода…

Вновь придется богатому

кланяться —

нет меча, заповедного кладенца!

— Как был Иванушка сер да убог,

перстень упал,

укатился клубок…

— Перо жар-птицыно…

Що ж це таке?

Да только, вот только держал в руке!

Что пень — то Иван, попутал их леший,

что камень — Иван, и всех не обчесть, —

руками махнут да затылки почешут,

и нету сияющих сказок-волшебств.

Дерут чубы:

— Да вот те раз,

да был же, был

кошелек-самотряс!

Вырвал Кощей

прямо из рук

ковер-самолет,

топор-саморуб!

Уродец Иванушка

— Как мне стать

на людей похожим?

Где найти

загово́ры-слова?

Скинуть, сбросить

лягушечью кожу —

ква-ква…

Чинит невод на камне сыром старичина:

— У старухи разбилось корыто,

вот и жду у синего моря,

может, выплеснет море рыбку —

не простую, а золотую…

Льют ручьи по берегу с горя.

Замарашка у самого моря,

глядит —

гора Хрустальная

на океан поставлена.

Ей шумные брызги и бури охрана.

До солнечных граней

доплыть не посметь,

ларец на горе четырестогранный,

и в этом ларце — Кощеева смерть.

Как до ларчика мост перебросить?

Подбегает к Иванушкам,

просит:

— Подсобите, Иванушки, ларчик добыть,

подсобите

Кощея в волне утопить!

В седой океан, в крутую пучину

первый Иван вошел для почину.

По спинам Иванов — по мосту хрустя —

пошла через волны, взошла на Хрусталь.

Ступила на берег — ключом от скворца

распахивает двери ларца.

Глава двенадцатая

            Закован в цепь

            большой ларец,

            в большом ларце

            другой ларец.

            В другом ларце

            ларец-дворец,

            царям дворец

            ларцам ларец!

            Церквей ларцы,

            ларцы в ларцах,

            один в другом —

            сверкать, мерцать!

            Конец ларцам,

            в конце ларцов

            Кощеев смертный час — яйцо.

Золушку

            тронула дрожь,

разломила яйцо —

                                  грош.

Держит медный кружок ноготками —

            тот грош,

посередке орел начеканен,

            тот грош…

Был орел на гроше — гербовые крыла,

две змеиных главы, держит землю рука…

Размахнулась

                     и бросила

                                     в море

                                                орла,

закачалась гора, понеслись облака.

            Моря разливаются,

            гора расплывается,

            алмазными гранями

            передвигается,

            замки раскрываются,

            стена выдвигается,

            и надвое делится,

            и перекрывается.

            Качается Золушка,

            мачтой качается

            — Что это делается?

            Как называется?..

Стоит на глянце, как на воде,

вверху стеклянное решето,

стоит — сама не знаю где,

вокруг — сама не знаю что!

Что за ширь? что за гуд?

что за мир? что за люд?

Один — пилит,

другой — сталь пробивает навылет,

сверлит —

серебристая пена бурлит.

Камень искристый

черпают руки чудес…

— Дяденька,

что здесь?

Отвечает дядя:

— Здрасте!

Я работ чудесных мастер.

Ну-ка, дверцу приоткрой,

вот какое чудо —

ящик с пеньем и игрой, —

гусли-самогуды.

А другой

управляет железною птичьей рукой.

Крылья ладит,

сияньем заиндевелые,

мастерит и поет.

— Ты что делаешь?

— Сказку делаю —

ковер-самолет!

Перед Золушкой — Золушек ряд,

ткань пшеничная тихо струится,

золотистые нити

в пальцах струят:

— Ты кто, сестрица?

Отвечает ей сестрица:

— Шить и ткать я мастерица.

Вот моток летит к мотку,

пальцы нитку схватят!

Я тку, тку, тку

самобранку-скатерть.

      Золушка жила одна —

сколько милых подружек берут ее за руки!

      Золушка была бедна,

к воротам распростертым полетели подарки!

      Корка на воде горька,

стали Зойку румянцем одаривать яблони!

      Мачеха была карга,

возвращаются сказки, Кощеем награбленные!

Как махнула подруга синей хусткой широкой

да как крикнула в поле, расступился народ:

             — К Золушке, сказки,

             сказкам дорогу,

             сказки, идите,

             сказки, вперед!

Со столбов загудели самогудные трубы,

             сапоги-самоходы,

             топоры-саморубы,