Фантасмагория и другие стихотворения - [8]

Сказал, — мудрее, чем потока

От запада и до востока

Певучий диалект глубокий».

А голос сердца тих, суров,

Словами образов — не слов,

Сказал, как путник, тяжело:

«Ты стал сейчас глупей, чем прежде?

Так почему глас знанья нежный

Не слушаешь, живя надеждой?»

«О, только бы не это! — Ужас!

Уйти к вампиру лучше — глубже

В пещеру, плоть отдав ему же!»

«Будь тверд, ведь мыслей мудрых тьма, —

Безбрежна и теснит сама

Коросту скудного ума».

«Не это! Лишь не одиноким

Остаться. В голосе глубоком

Ее был странный хлад жестокий.

Эпитеты ее чудны,

И не было ведь глубины

В ее словах, что так ясны.

Ответы были величавы,

И я не мог не верить, право,

Что не мудра она на славу.

Не оставлял ее, пока,

Запутав мысли, как шелка,

Она не стала далека».

Но шепот проскользнул дремотно:

«Лишь в правде — правда. Знать охота

Суть дел всем», — подмигнул вдруг кто-то

Благоговейный ужас смерть

Внушает, голову как плеть

Он свесил — жив едва — на треть.

Растаял шепот, — так густою

Ветр поглощается листвою,

Не дав ни тени нам покою.

И с каждым мигом все страшней

Отчаянья пучина — в ней

Он стиснул голову сильней.

Когда узрел, как сведена

Бровь скал, алея от вина

Зари, — спросил: «Так в чем вина?»

Когда же от слепящих гроз

Ослепло небо, как от слез, —

Надела траур роза роз.

Когда в преддверье Рождества

Затмилась солнца голова,

Всплакнул: «Душа, в чем не права?»

Когда пейзаж был полон страхов,

Ночь бросила его с размаху

На землю и пригнула к праху.

Стон тех, кто мучим и покинут,

Ужасней гроз, что вдруг нахлынут, —

Ведь те сладки, как звук волынок.

«Что? Даже здесь в кругу истерик,

Боль с Тайною, клыки ощерив,

За мной — подобием ищеек?

Стыдом и жаждой удручен,

Как знать, к чему приговорен,

Какой нарушил я закон?»

На ухо шепот чуть шуршит

Как эхо зыби, что молчит,

И тень восторга, что забыт.

Играет шепот с ветром всласть:

«Ее судьба с твоей сплелась, —

Так внутренний вещает глас, —

Ведь каждый — роковых звезд россыпь,

Он дарит их подобно оспе.

Так отойди подальше просто.

Враги друг другу — вечно в споре:

Ты ей — мычащее подспорье,

ОНА ТЕБЕ — ЛАВИНА ГОРЯ».

Перевод С. Головой

Тема с вариациями

[Как же так получилось, что Поэзия никогда не подвергалась процессу Разбавления, который оказался столь полезным для искусства Музыки? А поэзия и музыка — сестры! Разбавитель дает нам первые ноты какой-нибудь хорошо известной Арии, а затем дюжину собственных тактов, затем — еще несколько нот из Арии, — и чередование продолжается: слушатель, таким образом, если и не полностью спасен от риска угадать мелодию, то он хотя бы не пострадает от прилива слишком бурных чувств, которые возбуждаются более концентрированными формами искусства. Композиторы называют этот процесс «обработкой», и каждый, кто когда-либо испытывал эмоции, сопровождающие неожиданное приземление в кучу известкового раствора, согласятся со справедливостью найденного мной счастливого выражения.

По правде говоря, когда тот самый, любящий застолья, Эпикур засиживается за закуской из превосходной Оленины — которая каждой клеточкой как бы нашептывает: «Все чудесней», — а также из ласточек; то перед возвращением к приятным на вкус деликатесам он отдает должное колоссальным порциям овсяной каши и береговых улиток; и когда совершенный Ценитель Красного Вина позволяет себе отпить разве что самый деликатный глоточек вина, то затем залпом выпивает пинту или более пива, пригодного лишь для каких-нибудь сиротских школ — и так далее — ]

Я не любил Газель и шик.

    Большие цены не охота

Платить, они ведь хороши

    Для продающих и для мотов.

Спешит порадовать сынишка,

    Из школы возвратившись рано:

Зачем-то дрался он с мальчишкой.

    Он был всегда чуть-чуть болваном!

Узнав мой норов, полный гнева,

    Прогонит сын меня при людях.

Покрашу волосы — и Дева,

    Заметив перемены, будет

Меня любить. Решил я сразу:

    Окрашусь в цвет и глаз, и бровки:

Пока еще следят — вполглаза

    За тихим шествием морковки.

Перевод С. Головой

Считалка до пяти (игра в пятнашки)

Пять крошек — им четыре, три, два, один и пять:

Им лишь бы у камина резвиться и играть.

Пять девочек румяных с шести до десяти:

Все шалости забыты — им на урок идти.

Пять девочек — и старшей уже пятнадцать лет:

Язык, рисунок, танцы — забавам места нет.

Пять девушек прелестных — считайте сами, я

Сказал бы, как тут выбрать, которая твоя.

Пять девушек — и младшей уж двадцать первый год:

Как быть им, если замуж никто их не возьмет.

Пять девушек… но тридцать — опасный возраст тем,

Что надо б обручиться… Пора бы. Только с кем?

Пять девушек за тридцать — не девушек, а дам:

Уже весьма терпимы к застенчивым юнцам.

Пять дам весьма поблекших… Их возраст? Боже мой!

И мы идем туда же, куда весь род людской:

И точно знает бывший «беспечный холостяк»,

Куда уходит время. Куда, зачем и как.

Перевод М. Матвеева

Poeta fit, non nascitur [2]

«Как стать, скажи, поэтом?

    Как верный выбрать слог?

Ты говорил, что воля —

    Свершения залог.

Прошу тебя сейчас же

    Мне преподать урок!»

Был дед задору внука

    Приятно удивлен,

Любил он тех, кто молод

    И воодушевлен.

«Э нет, не так уж прост он», —

    Тогда подумал он.

«Закончить надо школу…

    Согласен или нет?

Ведь ты неглуп, мой мальчик,

    Чтоб не найти ответ.