Отвечать я не собиралась, да и не смогла бы, даже если б захотела: у меня стал заканчиваться воздух в легких, и после недолгих колебаний я прицельно свалилась на руки Вайенну, пока не пришлось делать вдох. Незнакомец выругался еще раз.
- Что бы она ни сказала, говори, что ей померещилось, все равно она вдрабадан. Поговорим позже, я сам тебя найду.
Высокородный герцог повторил пару слов из арсенала незнакомца в грязной куртке, подхватил меня на руки, удачно прижав к груди, и поволок в зал.
Бал определенно удался.
Благородные дамы воодушевленно шушукались. Благородные сэры - тоже, но с подобающими случаю скучающими физиономиями.
Хоть принц так и не изволил ни встать, ни сползти с трона, тем для разговоров хватало всем. Пьяные маркиза и графиня - тоже неплохое событие. А уж когда маркизу на руках вносит в зал сам герцог, который отчего-то половину праздника проторчал на балконе и не танцевал почти ни с кем…
Вот тут-то и рождаются Сплетни.
Отчего пьяная маркиза пошла именно на незастекленный балкон, когда по соседству есть оранжерея и сразу три лоджии?
Зачем герцог припас защитную маску и очки?
Почему маркиза, очнувшись, тотчас жарко возблагодарила его за спасение от разбойника? Даже подарила герцогу котильон и бесстыже обняла на прощание?
Высшему свету все было ясно.
Маркиза подкупила разбойника, чтобы герцог ее спас. Она намерена очаровать бедолагу, отравить его жену и выйти за него замуж, чтобы получить титул повыше и земельные владения пошире. А герцог через пару лет сгинет, как маркиз Альгринн.
Герцог подкупил разбойника и лакея, чтобы спасти пьяную маркизу. Он намерен очаровать ее и сделать своей фавориткой. У него даже как-то был конфликт с маркизом Альгринн из-за его слишком молодой жены. А жена герцога… что жена герцога? Не впервой…
Не было никого разбойника. Маркизе нужно домой и не появляться на праздниках, пока не научится вести себя в приличном обществе.
Герцог выслеживал разбойника по заданию Сыска. Маркиза - дура, невовремя вломилась и все испортила.
Разбойник охотился за третьим принцем, потому что он опять полез в законотворчество, и его работа угрожает пиратству на космических трассах. Маркиза и герцог - идиоты, со своим тайным романом вломились на балкон невовремя и все испортили, то есть, эмм…
Словом, высшему свету все было ясно, но в том, что именно было ясно, - мнения расходились. Сестра порхала по залу, собирая множащиеся слухи, и сочувственно поглядывала на меня. Хикари с Константом не было видно. Идиоты, со своим тайным романом…
Рино блаженствовал. Пока что.
В течение бала я не могла подойти к нему и сказать, что никакого амулета герцог не носил.
***
Наутро после бала Джоана была тиха и задумчива. Меня такое настроение кузины вполне устраивало: во-первых, когда назревает неравный брак, подумать как следует никогда не лишне, а во-вторых, я собиралась отправиться в Храм, чтобы передать свои вчерашние наблюдения лорду асессору. Идея организовать встречу среди местных святынь принадлежала Сестре, и, нужно признать, была весьма неплоха. Визит двух гостий бала в Храм не вызовет никаких вопросов и подозрений; а лорд асессор с помощью своей несравненной супруги сумеет проникнуть через один из потайных ходов, и тогда разговор останется в строжайшей тайне.
Будь Джоана взбудоражена и весела, мне ни за что не удалось бы уговорить ее на поездку в Храм, но сегодня она только вздохнула и согласилась. И даже в дороге не возмущалась, что тюрбан помял ей прическу, защитные очки врезаются в нежную кожу, а через маску невозможно дышать. Это уже настораживало, и я сделала мысленную пометку: отправить Джоану побеседовать с посланницами Равновесия, благо до них оставалась четверть часа езды.
Громада Храма нависала над островом, готовая поспорить высотой и защищенностью с герцогским замком. Шпили терялись в темных пепельных вихрях, наружные входы на подземные этажи были наглухо закрыты; но в забранных слюдой бойницах горел теплый свет и мелькали быстроногие тени.
За дверями приемного зала вывесили шелковый полог, и со стороны улицы его так густо покрывала коричневато-рыжая корка, что, когда мы вошли, занавеси даже не колыхнулись. Я задернула их за собой, не дожидаясь напоминания, и повела Джоану к сосуду для пожертвований, на ходу снимая маску и перчатки.
В дальнем углу зала, скрытая за белоснежными занавесями и медными весами, сидела дежурная жрица - довольно молодая, золотоволосая, с открытым и улыбчивым лицом, посланница Равновесия одним своим видом вызывала непреодолимое желание улыбнуться в ответ и завести беседу. Она не встала, а мы не поклонились: под сводами Храма мирские церемонии не имеют значения, а то, что действительно важно, прихожане расскажут сами. Так, по крайней мере, говорил маркиз Альгринн…
- Я пришла помочь нуждающимся, - сказала я и в продолжение ритуала положила на одну из чаш весов медную монетку, а на вторую - свою ладонь.
Весы, почуяв откровенную ложь, окутались неприятным красным светом, а жрица неуловимо изменилась в лице и чуть отодвинулась назад, внимательно рассматривая меня. Чаша с монеткой, вопреки всякой логике, застыла ниже чаши с моей рукой. Джоана за моей спиной позволила себе недоумевающую гримаску, но делать ей замечание я не стала. Не в Храме.