Фальшивые друзья - [50]

Нам предстояло в этот день смонтировать насосную станцию. По опыту предыдущих занятий по тревоге мы надеялись к 16.00 закончить все и получить свободное время.

Наблюдая за раздачей обеда, я обратил внимание, что солдаты все время дискутируют по поводу маневров и воспринимают их серьезнее, чем того требовали указания и комментарии начальства. И объявление тревоги вызвало повышенную нервозность, тем более что взводы, отправленные на новые занятия, еще не вернулись, хотя до 12.00 должны были возвратиться в казарму.

В 13.00 я передал дела своему сменщику, переоделся и пошел в учебную роту.

За ужином дискуссии продолжались еще энергичнее, поползли какие-то слухи. Одни считали, что ночь нам придется провести в походном положении, другие сомневались в этом. «Такого у нас еще не бывало», — заявил какой-то старослужащий солдат.

Янзен спросил меня, что делать, если вдруг будет дан приказ выступить в направлении Польши.

Я с возмущением посмотрел на него, но не знал, что ему ответить. Обращало на себя внимание и чрезвычайно хорошее настроение лейтенанта Винтерфельда.

Кто-то принес новый слух: личному составу выдается не учебный, а боевой комплект боеприпасов.

— Нас, саперов, это не особенно касается, — сказал Банген.

Двое парней были другого мнения:

— Наши высшие начальники могут пойти на крайний шаг и довести дело до войны.

Солдат из крестьян, всегда осторожный в своих заявлениях, высказал предположение:

— Может, русские уже заняли Польшу?

В субботу за завтраком командир роты пошутил:

— Наверное, будет приказ двинуться на Москву, занять ее, а к ужину вернуться обратно.

После обеда неожиданно всем было приказано возвратиться в казармы. Наконец-то!

Но боевую тревогу не отменили. Включать радио, электроприборы по-прежнему было запрещено. По всему гарнизону были выставлены караулы с пулеметами. В воскресенье нас опять разбудил сигнал тревоги.

«Ну вот, теперь-то только и начнется по-настоящему», — подумал я.

— Начинается вторая фаза боевой тревоги, — пояснил командир роты. Он приказал проверить, у каждого ли при себе личный опознавательный знак и свидетельство о прививках. — Если кто-то погибнет в бою, — продолжал он, — одна половина личного знака вставляется покойному в рот, другую половину надо передать по команде для вручения начальству и семье.

Командир батальона зашел к нам, никаких замечаний он не высказал. Проверил, все ли роты находятся в надлежащей готовности.

От волнения пот покрывал наши личные опознавательные знаки под рубашками.

Не хочу умирать! Анна…

В 7.00 была раздача оружия, после завтрака — опять построение. На построении был объявлен отбой. Все вздохнули с облегчением.

Я вспомнил свой недавний сон. Командир роты, капитан Радайн, вооруженный только пистолетом, ведет солдат в атаку. Против кого? Против поляков? Что нам надо в Польше? Или против персов — на занятиях шла речь о возможном вступлении наших войск в Иран. Опасные планы, опасные сны…

Смерти я боялся ужасно. Теперь этот страх отступил. Но тем сильнее оказалось удивление: разве интересы нашего отечества, которое мы обязаны защищать «храбро и беззаветно», находятся в Иране или в Польше? Что за возня началась здесь?

Я решил держать ушки на макушке.

* * *

В понедельник меня охватило страстное желание сделать что-то наконец самостоятельно.

Я поехал на вокзал в Эльберфельде и купил все ежедневные газеты да еще журнал «Шпигель». Разыскал в гарнизоне газетные сообщения о бундесвере и военной политике ФРГ, прочитал их от первой до последней строчки, расположил по темам. Пусть это будет началом моего скромного досье.

За этим занятием и застал меня Вилли.

— Привет, старик, поздравляю, — сказал он.

— С чем? — поинтересовался я. — Мой день рождения был четыре месяца назад.

— С предстоящим завершением учебного цикла. Ведь в апреле ты станешь унтер-офицером.

— Не торопись с поздравлениями, — ответил я. — Посмотрим еще, что будет. — Говоря об этом, я думал о предстоящем бегстве с Йоргом.

— Если ты не украдешь где-нибудь на приеме серебряную ложку, быть тебе унтер-офицером, уверен, — заявил Вилли. — Дело ясное. Не понимаю, почему у тебя такое скверное настроение. Ты не рад своему предстоящему производству в офицеры?

— Расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас желания нет. Договорились?

— Как хочешь. А не хотелось бы тебе посмотреть какой-нибудь интересный фильм?

— Что хорошего идет сейчас в кинотеатрах?

— Я тебя не в кинотеатр приглашаю. Дома у одного моего приятеля есть видеомагнитофон, ребята собираются в шесть часов.

— А что будут показывать-то? Какую-нибудь порнографию? Или американский ковбойский фильм?

Я еще раздумывал, что бы мне было интереснее посмотреть, когда Вилли ответил:

— Ни то ни другое. Американский фильм «Холокаст», второе название — «Конец света».

Меня это заинтересовало. Вилли засмеялся, добавил:

— Будет к тому же пиво, и все это обойдется дешевле, чем в нашей столовой.

Вилли ушел, а я еще обдумывал предложение. Сидеть, заниматься вырезками из газет, анализировать статьи — дело хлопотное. Чего тут раздумывать? Вечер был для меня обеспечен.

* * *

«Что такое ОДС? Объединение демократически настроенных солдат бундесвера.