F 20. Балансировать на грани - [33]

Она возмущается, начинает вырываться, но я сильнее, держу крепко, поворачиваю лицо к себе, целую в губы. Прижимается, сама целует, обнимает.

Какая же глупенькая, Боже мой.

— А еще врешь, что старше меня, — смеюсь, — судя по твоему поведению, тебе не больше пяти лет, — продолжаю смеяться, но она уже не обижается.

— Тебе она нравится? — спрашивает.

— Кто? — не понимаю. Кажется, секс все-таки будет, по крайней мере, мои руки уже ласкают напряженные сосочки, и меня никто не отталкивает.

— Эта шлюшка из бухгалтерии, — обиженно.

— Как тебе только компанию доверили, глупышка, — целую ее, — прекраснейшая женщина из всех, кого я только видел, позволяет прикасаться к ней, зачем мне кто-то еще?

Либо я полный кретин, — думаю, — либо она действительно меня ревнует.

* * *

Сегодня утром ее подушка снова была испачкана кровью.

Лучше кого бы то ни было в этом мире понимаю, что я не врач, и никогда в жизни больше не смогу быть врачом, но я, несмотря на это, веду пациента уже несколько месяцев. Самого сложного, самого важного и самого ответственного пациента в моей жизни, мою Алечку.

«Свежие продукты» заказали нашей фирме еще один модуль, поэтому долгожданное прекращение отношений с Верой Анатольевной и Дмитрием, к моему огромнейшему сожалению не случилось. Если мы случайно встречались с Дмитрием в офисе нашей компании, а он как специально еженедельно тратил время на то, чтобы потрепать нервы моей Але, мужчина не спускал с меня глаз. Смотрел очень долго, иногда обращался в манере: «сбегай, попроси Нинок, чтобы кофейку мне принесла» или «метнись в машину, кажется, я оставил там папку с документами»… В общем, старался всячески унизить, особенно при Але. Следуя правилу «клиент всегда прав», я исполнял его просьбы-приказы, наблюдая победоносный взгляд мужчины, обращенный ко всем присутствующим, а в особенности к моей девушке. Этот взгляд как бы говорил: ну и на кого ты меня променяла, идиотка?

Подавляющему большинству людей необходимо унизить кого-нибудь, чтобы доказать свое превосходство, утвердить свой статус.

Как-то вечером мы очень подробно обсудили этот момент с Алей, после чего она начала относиться проще.

— Эй, мальчик, — обращается ко мне Дмитрий. Мы находимся в переговорной, я настраиваю оборудование для презентации. Он всегда обращается ко мне «мальчик», хотя в отцы мне не годится. На вид этому мужчине чуть больше сорока. Подтянут, в дорогом костюме, чисто выбрит. Производит впечатление блестящего бизнесмена, коим, впрочем, и является.

— Извините, я сейчас очень занят, — отвечаю, тестируя работу проектора. Через пятнадцать минут приедут партнеры «Свежих продуктов», которые тоже хотят купить программу, которую мы разрабатываем. Аля сидит напротив меня, облокотившись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Читает материалы, которые будет презентовать. В кабинете находятся еще несколько аналитиков и ведущие разработчики.

Сергей смотрит на наручные часы, вздыхает, читает что-то в телефоне.

— Они в пробке, — объявляет на весь кабинет, — задерживаются на пятнадцать минут. Как там тебя? — явно обращается ко мне, я поднимаю голову, — да, ты. Успеешь все там настроить. Сбегай до Нины, попроси ручку с красной пастой и зеленый маркер. Надеюсь, ты не перепутаешь? — поднимает брови, улыбается. Свидетели сего диалога тоже улыбаются, но мне это безразлично. Я смотрю на Алю, которая отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Дмитрия. Потом на меня. Я медленно ей киваю, напоминая, о чем мы говорили несколько дней назад. Она секунду сомневается, потом кивает в ответ, подмигивает, насмешливо улыбается, бросает косой взгляд в сторону моего обидчика и возвращается к чтению.

Мы понимаем друг друга без слов, я облегченно выдыхаю. Пришлось превратить подобные ситуации в игру, целью которой было не допустить, чтобы Аля нервничала. Я поднимаюсь со стула и иду в сторону двери.

— Зеленая ручка и красный маркер! — кричит мне в след, пытаясь запутать. Я бы не хотел когда-нибудь работать на этого человека.

Помимо «Свежих продуктов» впереди замаячил, как объявил на планерке Сергей, «самый важный проект за время существования компании», москвичи собирались заказать нам огромнейший модуль для работы в банке. На этой же планерке Сергей очень хвалил мою девочку, и объявил, что из всех руководителей направлений именно ей доверяет вести архиважного клиента от начала и до конца действия договора. За Алю были рады все: она сама, ее друзья, коллеги, родители так вообще прыгали до потолка, ну… она так сказала. Я сам с ними еще не успел познакомиться, общались только по телефону.

Только я был не рад.

Потому что очередная победа неминуемо влечет за собой новую ответственность и новые стрессы. Я просил, чтобы она отказалась, но меня и слушать не хотели. Доверие подобного масштаба означало успех, признание. В своей жизни я пока не встречал ни одного человека, кто не нуждался бы в признании, в похвале. Я понимал Алю, но легче от этого не становилось.

Каждый вечер я жду, когда она освободится. Иногда сижу в ее кабинете, иногда в приемной, если идут совещания. Частенько мы попадаем домой глубоко за полночь. Иногда мне кажется, что если моя Аля вдруг простудится и не выйдет на работу, то весь мир рухнет, — столько она пытается на себя взвалить. Ежедневно со скандалом я тащу ее на обед, потому что времени пообедать у нее, видите ли, нет, срабатывает только угроза: «я сейчас закину тебя на плечо и перенесу в кафе, если ты не оторвешь глаза от ноутбука. И мне плевать, кто нас увидит по пути и что подумает». Говорю предельно серьезно. Она знает, что я могу, что мне нет никакого дела до зрителей. Она знает, что я во много раз ее сильнее. На встречную угрозу: «я тебя уволю», отвечаю: «тогда буду висеть на твоей шее безработным. Увольняй».