F 20. Балансировать на грани - [26]

— Тебе нужно было спросить, где я была, раз это так сильно тебя волнует, — сказала она, убирая за спину растрепанные по плечам пышные волосы.

— Мы же договорились, что никаких требований и никаких обид.

— Но ты обиделся.

— Это лично мое дело, не забивай голову.

— Мне приятно, что ты обиделся, — провела рукой по моей щеке, очень нежно улыбаясь, смотрела как будто с благодарностью. Кажется, я опять забываю моргать.

— Олег, мне иногда кажется, что ты большой ребенок. В эти моменты мне становится не по себе, понимаешь? Ты мне нравишься, но…

— Аля, я не ребенок, — терпеливо объясняю. — Просто из-за нейролептиков моя реакция несколько заторможена. Я трачу на обдумывание мысли в несколько раз больше времени, чем нужно здоровому человеку. Иногда, я понимаю, о чем был разговор только спустя несколько часов.

— Я знаю. Твоя прямота, твои рассуждения… твоя непосредственность — все это обезоруживает, понимаешь?

— Твой друг сказал, что быть с душевнобольным то же самое, что быть с ребенком? — спросил прямо, продолжая читать в ее глазах ответы на свои вопросы раньше, чем она успевает что-то сказать.

— И он, и Катя, и Нина, и Света… Они все относятся к тебе хорошо, но никто не одобряет моего влечения. Ты меня младше.

— На четыре года. И только. Аля, у меня могут случиться зрительные или слуховые галлюцинации, я могу не успевать следить за темой разговоров, но я взрослый мужчина, дееспособный, который вправе поступать так, как считает правильным. Когда ты со мной, ты не делаешь ничего плохого или незаконного, если тебя саму не смущает моя справка, конечно. И если ты меня не боишься.

Она приблизила свое лицо и поцеловала меня. Сладко и нежно. Потом еще раз, но в этот раз я ответил. Я думал, что растеряюсь, если попаду в подобную ситуацию когда-нибудь, но нет, не растерялся. Инстинкты взяли свое, мне совершенно не потребовались мозги, когда я ее целовал. Все было совершенно естественно, натурально, по-настоящему.

— Ты колешься, — прошептала она, на что я решил, что буду бриться чаще. Она гладила мои волосы, убирая с лица, а я гладил ее плечи и спину, потом руки, потом грудь. Но уже не с целью расслабить для массажа, с целью расслабить для секса.

Аля раздевалась сама, я только помогал ей, стягивая пижаму и оголяя ее восхитительные формы, которые я столько раз трогал через ткань, пока мы спали. Смотреть на ее грудь оказалось безумно волнующе, ощущения были сильнее, чем я помнил. Затем, уже лаская пальцами и языком ее соски, чувствуя, как она ерзает по моим вздыбленным штанам, я ощутил себя полноценным, настоящим мужчиной, и это понимание меня испугало, правда, секундой позже безумно понравилось.

Она сидела сверху, голенькая и прекрасная, я целовал ее шею так, как она любила, одной рукой лаская грудь, снова спину, бедра…куда мог дотянуться, а пальцами второй играя с клитором. Она стонала сладко, искренне, безумно эротично.

— Наверное, нам нужно продолжить, — часто дыша, прошептала она.

— Тебе сейчас хорошо? — спросил я, вводя средний палец в нее, она сделала пару вращений бедрами, откинув голову.

— Мы как студенты, которые боятся перейти к главному.

— Но тебе же это нравится.

— Безумно.

— Тогда делаем так, как тебе нравится.

— Тогда, — она задыхалась, ерзая на моем среднем пальце, в то время как большим я ни на секунду не прекращал гладить клитор, — я хочу засос на шее, как тогда.

Я жадно обхватил губами ее кожу, не отдавая себе отчета в том, что в такт ее движениям толкаюсь бедрами. Наверное, со стороны это выглядело не особо красиво, скорее неприятно, но мы летали. И она улетела первая, кончая то ли очередного движения моих пальцев, то ли от легкой боли, когда я чуть укусил ее кожу. Внутри нее было так горячо, бесы…, я даже думать не мог о том, чтобы почувствовать собой, как внутри нее горячо. Не мог позволить себе мечтать о подобном!

— Я хочу еще, — прошептала она, приходя в себя, облокотившись на меня, — ты поцелуешь меня там?

В момент я уложил ее на спину и разместился у ее ног.

Она стонала, даже всхлипывала, иногда подаваясь вперед, а когда кончала, руками прижимала мое лицо к себе.

— А ты? Снимай штаны, я хочу тебя.

— У меня нет презервативов, и мне не рекомендуется иметь детей, — ответил в своей манере. Наверное, в этот момент я впервые пожалел, что отказался от стерилизации, которую мне предложили сразу, как поставили диагноз.

— У меня тоже нет… Тогда давай поменяем позу, ложись на спину, — она поднялась с дивана, — я хочу тоже ласкать тебя.

Следующие часы я помню плохо, кажется, я кончил несколько раз. Не было меня, Олега Баля, не было шизофреника с бесами в голове, думаю, Али-директора, Али — умной рассудительной женщины там тоже не было. Были инстинкты и потребности, которые кричали нам что делать, и как нужно двигаться. Наверное, мы были похожи на дорвавшихся друг до друга кроликов, позволяя себе все, что только захочется, прося друг друга делать вещи, которые требовал организм для усиления или продлевания оргазмов. Исполняли просьбы друг друга много раньше, чем мозг успевал их проанализировать.

Мы лизали и облизывали, посасывали, втягивали в себя и целовали половые органы друг друга. Слегка кусали, дразнили, помогали руками. Терлись друг от друга, тут же целовались, жадно обмениваясь слюной и продолжали. Как сумасшедшие, как обезумевшие от страсти, встретившиеся после долгой разлуки любовники.