Эйсид-хаус - [75]
Для этого потребовалось одно широкое движение кружкой. Одно движение, и вот я уже сжимаю свое лицо, а Хобо, оправдываясь, кричит о ебаных джанки-попрошайках и отваливает от стойки, когда вскипает коллективное негодование:
– Это вообще ни в какие ворота…
– Парень ни к кому не лез…
Хобо ретировался. Я не испытывал обиды, не лелеял планов мести. По крайней мере, пока; сейчас есть дела поважнее. В первую очередь надо слезть с иглы. Пусть Хобо думает, что я им одержим, что вынашиваю возмездие… это все божественная кара за Слепака, и если так, то я еще легко отделался. Я заслуживаю страдания…
Почему же она ушла?
Она ушла по той же причине, по которой тебе засветили по морде кружкой, дружище, – различные проявления одной и той же причины, а именно что ты…
Кто-то обтирает мое лицо носовым платком.
– Лучше отвести его в больницу, тут надо зашивать.
Женский голос. Я могу видеть, по крайней мере одним глазом. Не так, как бедный Сле… Нет.
Готический ангел милосердия, черные волосы, черные глаза, белое лицо… это может быть любая старая пьянь из «Сити-кафе»…
Я бреду по улице с ней и еще несколькими людьми, но осознаю только ее присутствие, боль во всем теле и жалящий воздух на моем лице. Господи, рана теперь чертовски болит.
– У тебя акцент Глазго? – спросил я эту милосердную готическую богиню.
И тут на ее лацкане я увидел значок с серпом и молотом. Готка-сталинистка. Та самая, которая меня отшила. Та самая, которая дала Денизу, надеясь обратить его в гетеросексуальную веру.
– Я из Эйршира, – ответила она.
– Как там Бёрнс сказал об Эйре… мол, гораздо выше всех столиц по красоте своих девиц[56].
– Я из Солткоутса, а не из Эйра.
– Солткоутс… «Метро». Хороший клуб. Но больше там вроде бы ничего хорошего и нет, верно?
– Да неужто? А ты-то откуда родом?
– Мьюрхаус.
– Ха! Чья бы корова мычала.
– Послушай, из дома моего отца открывается панорамный вид на залив и Файф. Через дорогу есть площадка для игры в гольф, а в пятнадцати минутах ходьбы отличный пляж. А еще неплохо укомплектованная районная библиотека, особенно отдел с биографиями знаменитых…
Потекло еще больше крови.
– Ш-ш-ш-ш, – сказала она, – ты растягиваешь рану.
Становилось все больнее. Господи, как болит.
– Отлично! – воскликнул парень в травмпункте. – Это означает, что нервы не повреждены. На самом деле рана довольно неглубокая. Понадобится наложить всего-то восемь швов.
Он меня зашил. Восемь ничтожных швов. Все-таки первое впечатление оказалось верным: Хобо – слащавая жеманная размазня. Восемь швов. Я нервно засмеялся.
– Восемь швов.
Я храбрился, когда мне накладывали швы. На моей щеке они смотрелись довольно прикольно. Если повезет, рассосутся не до конца. Моему пустому невыразительному лицу нужно чуть-чуть характера. Шрам становится предметом обсуждения. Люди будут думать, что я крутой. В порядке вещей для Юла Бриннера сказать в «Великолепной семерке»: «Вот тот парень, из-за которого у него шрамы, это о нем тебе надо беспокоиться», – он никогда не пил в «Стрелке», говнюк.
Готка сказала мне, что ее зовут Олли.
– Как в Стэне и Олли?[57] – спросил я.
– О, это очень клево. Никто никогда раньше об этом даже не думал, – сказала она с сарказмом. – На самом деле это сокращение от Оливии, – терпеливо объясняла она. – Единственная знаменитая Оливия – это Оливия Ньютон-Джон, а я ее ненавижу. Так что Олли.
Я мог ее понять. Совсем дерьмово, наверно, быть готкой и ассоциироваться с Миссис Нейтронной Бомбой[58].
– Что насчет Оливии Де Хэвиленд? – не отступал я.
– Кто?
– Была такая кинозвезда.
– Небось до моего рождения.
– И моего тоже. Просто мой старик ее обожал. Раньше говорил, что моя мать ну вылитая она.
Я заметил скуку, облачком промелькнувшую на ее лице. Почему же она помогла мне?
– Да, спасибо, что помогла мне, – сказал я.
– Хобо сволочуга. Ненавижу эту кодлу. Форрестера и всю его свору. Ты слышал, что Форрестер изнасиловал Лиз Гамильтон? Он, блядь, изнасиловал ее! – прошипела она.
Олли ненавидела человека, бывшего приятелем другого человека, напавшего на меня.
– Послушай, ты знаешь кого-нибудь, кто может достать немного транков?
– Не-а! Я ни за что их не коснусь!
Мне все-таки требовалось немного для расслабона.
– Можно я от тебя позвоню?
Мы пошли к ней, и я лег на кровать, натянутый как струна. Я пытался позвонить Ронни, но он куда-то испарился. Его мать не видела его несколько недель и казалась полностью равнодушной к его возможному местопребыванию.
Олли в конце концов выцепила чувака по имени Пол, который привез мне валиума. Я проглотил несколько таблеток, затем дунул шмали. Пол ушел, а мы с Олли отправились в постель. Потрахаться не получилось, очень уж мне было хреново. У меня была эрекция, но мысль о наших телах, соединенных вместе, ужасала. Я подождал, пока Олли не заснет, и подрочил над ней, выплеснув малафью у ее спины.
На следующее утро мы неплохо поеблись. Все-таки клево заниматься сексом. Тело у нее было кожа да кости, а это своего рода терапия. Весь организм включается. Днем мы сделали это сбоку на диване, так что я мог наблюдать за результатами футбольных матчей, появлявшихся на видеодисплее. Я был счастлив.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.