Эйсид-хаус - [55]
МОЗГИ КОЛИНА БРАЙСА СПЕКЛИСЬ ОТ ЛСД ИЛИ ОТ УДАРА МОЛНИИ?
КОЛИН БРАЙС – ЖЕРТВА УНИКАЛЬНОГО НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ ИЛИ ОЧЕРЕДНАЯ ПОТЕРЯ В БИТВЕ С НАРКОТИЧЕСКОЙ УГРОЗОЙ?
Тогда как пресса демонстрировала абсолютную уверенность, врачи были сбиты с толку состоянием Коко Брайса, не говоря уж о том, что́ могло это вызвать. Тем не менее признаки улучшения были налицо. За несколько недель установился глазной контакт, появились определенные признаки интеллекта. Врачи рекомендовали друзьям и семье навещать юношу почаще, полагая, что сильное стимулирование пойдет ему на пользу.
Ребенка назвали Томом.
Коко, вы психи и козлы! Коко Брайс! Брайси! Си-си-эс![29] Парни «Хибз» сметут любого чертова противника. И глазом не моргнут.
Дайте «Бекс», мудачье.
Дженни кормила грудью ребенка.
Хоэ, скотина! Как это меня достало, черт возьми. Какой еще Коко Брайс? Меня зовут Том, да, Том!
Ребенок жадно питался, впиваясь в сосок Дженни так, что и не оторвать. Рори, взявший после отпуска по рождению ребенка несколько недель за свой счет, с интересом наблюдал эту сцену.
– Он, похоже, тащится. Глянь на него, это почти непотребно! – засмеялся Рори, скрывая растущее чувство неловкости.
Оно возникло из-за того, как ребенок иногда на него смотрел. Малыш время от времени буравил его взглядом, причем, такое впечатление, презрительно и агрессивно. Бред какой-то. Это же маленький ребенок. Его ребенок.
Он посчитал, что это важная тема и ее надо разделить с некоторыми другими Представителями Мужского Пола в его группе поддержки. Наверное, рассуждал он, это естественная реакция на неизбежное исключение партнера-мужчины из процесса формирования привязанности между партнером-женщиной и ребенком.
Хоэ, сука! А буфера-то пиздатые!
Дженни почувствовала, как что-то маленькое и острое уперлось ей в живот.
– Ой, посмотри, у него твердый маленький член! – воскликнула она, держа голенького младенца. – Кто у нас тут гадкий маленький мальчик? – Она чмокнула его в пухлый животик и стала издавать крякающие звуки.
Ниже, ты, большая ебаная хуесоска! Сомкни вокруг него свои губы!
– Да, интересно… – неловко сказал Рори.
Лицо ребенка; он выглядел как злобный, развратный старик. С этой жуткой ревностью надо что-то делать, надо проговорить это с другими мужчинами, лучше понимающими собственные чувства. Мысль о том, чтобы наконец разделить с остальными членами группы настоящий психологический затык, не на шутку возбуждала.
В ту ночь Рори и Дженни занимались любовью впервые с тех пор, как она вернулась домой с новорожденным. Начали они осторожно, чтобы не сделать ей больно, затем распалились. И вдруг Рори отвлекли звуки, доносившиеся, судя по всему, из колыбельки, стоявшей рядом с их кроватью. Он оглянулся и вздрогнул. Между столбиками явно просматривался силуэт ребенка: младенец двух недель от роду стоял в колыбельке и наблюдал за ними!
Ишь долбежники! По-собачьи и все дела! Хоэ…
Рори прекратил свои тычки.
– Что такое, Рори? Какого черта? – заорала Дженни, разозленная тем, что он прервался, когда она почти достигла первого оргазма после родов.
Они услышали мягкий глухой стук в кроватке.
– Ребенок… он поднялся и смотрел на нас, – слабо сказал Рори.
– Не идиотничай! – прошипела Дженни. – Давай, Рори, трахай меня! Трахай!
У Рори, несмотря на этот призыв, все опустилось, и он вышел из нее.
– Но… оно стояло…
– Заткнись, бога ради! – Она потянулась, со злостью натягивая на них пуховое одеяло. – Это не Оно, это Он. Твой собственный сын, черт побери! – И она отвернулась к стенке.
– Джен… – Он положил ей руку на плечо, но она ее сбросила; от его вялого расслабленного поглаживания ее тошнило.
После этого они решили, что пришло время переселить ребенка в комнату, которую они превратили в детскую. Дженни нашла всю эту ситуацию жалкой, но если Рори так переживает, ну, тогда ладно.
На следующую ночь ребенок тихо лежал, бодрствуя в новом для себя месте. Рори пришлось признать, что ведет себя тот идеально, – казалось, он никогда не плакал.
– Ты, похоже, никогда не плачешь, да, Том? – задумчиво произнес он, стоя над младенцем в кроватке.
Дженни, запаниковавшая ночью из-за ребенкиного молчания, послала Рори в детскую проведать, как там Том.
Я никого не боюсь. Помню, как меня приперли к стенке те недоношенные лохи из Кесснока, когда мы разнесли их в пух и прах на «Айброксе». Я просто закричал: «Давайте подходите, ебаные придурки». А теперь, что ли, рыдать оттого, что эта очкастая свинья на пять минут опаздывает с бутылочкой? Не дождетесь, суки.
«Бекса» бы сейчас.
Состояние молодого человека на больничной койке оставалось неизменным, хотя теперь доктор Каллахан был уверен, что он использует свое поведение для привлечения внимания, дабы удовлетворять основные потребности в еде, смене памперсов и регуляции температуры тела. Двое молодых людей в спортивных куртках с капюшоном пришли повидать его.
Их звали Энди и Стиви.
– Стыд и позор, блядь, – выдохнул Энди. – Коко накрылся. Лежит и голосит, как младенец. Во дела.
Стиви печально кивнул:
– Кто бы мне сказал, что чертов Коко Брайс будет вот так валяться.
К ним подошла медсестра. Приятная, с открытым лицом женщина средних лет.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, — и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому — но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?.Впервые на русском — недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература — лучший наркотик» (Spin).В книге присутствует нецензурная брань!
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.