Эйфельхайм: город-призрак - [133]

На следующий день, ближе к Анжелюсу, Дитрих подошел к нему, когда торговец собирал свое добро на ночь.

— Вы хотите что-нибудь починить? — спросил человек.

— Вы далеко от дома, — предположил священник. Вопрос заставил того весело пожать плечами:

— Тот, кто сидит дома, не коробейник, — ответил собеседник Дитриха. — Разве что Сопрон-лавочник. Торговать с соседями, какая выгода? Что делаю я, то делают и они. А видели ли вы что-нибудь подобное? — Он с головой нырнул в сундук и вытащил белую ленту, украшенную рыбами и крестами, с красной и синей окантовкой. — Видели когда-нибудь такой прекрасный паллий?[247]

Дитрих сделал вид, что оценивает ткань на ощупь:

— Вы бы получили за него большую цену в Вене или Мюнхене, чем в маленькой горной деревушке.

Венгр облизнул губы и бросил взгляд по сторонам. Потянул себя за ус:

— Городские цеха не жалуют коробейников, но здесь их встретишь не часто, так?

— Чаще, чем вы думаете, друг Имре. До Фрайбурга совсем недалеко. — Дитрих не стал говорить о том, что с недавних пор рассказы о демонах заставляли всех держаться отсюда подальше. Мысль же о том, что коробейник мог выслеживать неосторожных крэнков, Дитрих отбросил сразу же. — Теперь, если ты мне вернешь брошь Фолькмара, я дам тебе один совет. Подмена металла — роковой шаг для такой маленькой деревни, где жители знают свои безделушки куда лучше, чем горожане. — Имре ухмыльнулся, порылся в мешке и достал украшение. Дитрих проверил застежку, та оказалась починена с большим искусством. — Человек твоего ремесла не должен пускаться на такие ничтожные кражи. — Он отдал крошечный предмет, который подменил коробейник. — Если тебя хоть раз уличат в воровстве, кто будет торговать с тобой?

Имре бросил брошь в мешок, безмятежно пожав плечами:

— Умелому человеку тоже надо есть. Думайте, будто фогт хотел, чтобы я продал за него брошь во Фрайбурге. Надури жену, сохрани деньги.

— Тебе лучше уехать, — сказал ему Дитрих. — Фолькмар скажет остальным.

Тот снова пожал плечами:

— Коробейник приезжает, коробейник уезжает. Иначе какой из него коробейник?

— Но не иди в Страсбург или Базель. Там появилась чума.

— Ого… — Венгр посмотрел на восток, в сторону Медвежьей долины. — Что ж. Тогда я не пойду туда.

* * *

Торговец вернулся в Оберхохвальд через три дня, хотя Дитрих узнал только после полудня. Манфред отправился на прогулку с Ойгеном и одним из рыцарей замка и наткнулся на венгра по дороге в Нидерхохвальд. Имре заявил, что должен поговорить с герром наедине, и тот отвел его в сторонку. Ойген не спешился и находился поблизости. Услышав, как господин ахнул, и подумав, что на того предательски напали, юноша лишил коробейника чувств, плашмя ударив мечом, чем совершил большую несправедливость, как, среди прочего, объявил Манфред на совете, торопливо собранном вскоре после этого в приемном зале.

— В Брейсгау чума, — сказал он без лишних промедлений.

XXII Июнь, 1349 До службы девятого часа. День поминовения первомучеников Римской церкви. 30 июня

«Чума подкрадывается к нам», — подумал Дитрих. Она шаг за шагом приближается все ближе, от Берна к Базелю, от Базеля к Страсбургу, теперь повернула к Фрайбургу. Двинется ли она в горы? Болезнь перемахнула Альпы, и вскарабкаться на Катеринаберг будет для нее делом нетрудным.

— Этот Имре доехал до просеки у Церковного сада, — продолжил Манфред, — где столкнулся с отрядом фрайбуржцев, несущихся кентером[248] по направлению к ущелью. Их было около дюжины: купец, судя по накидке, его супруга, служанки и слуги в ливреях, и еще несколько человек. Они бы затоптали коробейника, не поспеши тот оттащить ослов к краю дороги. С одной из навьюченных лошадей упал тюк, когда они проезжали мимо, и купец приказал слуге приторочить груз на место, тогда как сам даже не остановился. Слуга исполнил приказание в величайшей спешке, роняя одеяния и другое добро на землю и подбирая все непослушными пальцами. Имре помог ему закрепить поклажу.

— Скорее, это он дернул за тюк, когда те проезжали мимо, — сказал Клаус, и некоторые присутствующие нервно захихикали.

Манфред даже не улыбнулся:

— Именно тогда слуга сказал ему о чуме и о том, что во Фрайбурге ежедневно умирают сотнями.

— Проверил ли он правдивость этих россказней, мой господин? — настаивал Эверард. — Возможно, человек преувеличивал. Слуги — всем известные лгуны.

Манфред снисходительно посмотрел на него:

— Имре посчитал, что если такой ученый человек, как гильдейский купец, полагает разумным спасаться бегством на восток, то тем большей глупостью будет продолжать ехать на запад. Слуга с вьючной лошадью быстро оторвался от Имре, однако вскоре тот наткнулся на его груз, рассыпанный вдоль дороги в ущелье. Венгр предположил, что из-за неровностей пути поклажа опять отвязалась, а без окрика хозяина слуга на сей раз все бросил и сбежал. Коробейник посчитал, что ткани слишком хороши, и не оставил их валяться, а добавил их к своему товару.

— Я не сомневаюсь, — сказал Клаус, — что тюки упали не без помощи этого мошенника. — Он сказал это слишком торопливо и резко, потирая руки, обводя глазами собравшихся.

— Еще чуть дальше, — мрачно продолжил Манфред, — Имре наткнулся на тело жены купца, лежавшее там, где она свалилась с лошади. Ее лицо посинело и раздулось в агонии, изо рта сочилась черная желчь. При падении она сломала шею.