Эвтаназия, или Последний парад - [13]
Машина вздрогнула и стала выплёвывать тучки сизого дыма.
Баринов рванул двери каюты на себя, но они оказались заперты наглухо.
— Остановитесь! Что вы делаете! — отчаянно кричал Андрей Андреевич. — Помогите! Помогите же кто-нибудь!
Баринов выхватил из кармана мобильный телефон, стал нажимать кнопку и кричать громким голосом:- Алло? Вы слышите меня? Интерпол? Какой Штирлиц? Да, да, Штирлиц! На корабле началась эвтаназия!
Вопли Баринова донеслись до Алекса и Майкла, куривших неподалёку. Они швырнули сигары за борт и бросились к месту событий.
Рядом с Бариновым уже толпились матросы, пассажиры, Гузь, Луценко. Все суетились, но никто не мог открыть каюту.
— Она убила себя! Она убила себя! — кричал Баринов в трубку мобильника. — Интерпол? Вы слышите меня?
— Ты же голос потерял, артист? — подскочил к нему Алекс и попытался вырвать трубку из рук Андрея Андреевича.
Баринов схватил Алекса за ворот рубахи и уронил при этом свой аппарат на палубу. Майкл быстро подобрал мобильник.
— Антихристы! — вырвался из подполья отец Евлампий. — Душегубы! Покайтесь в прегрешениях своих и вернитесь в лоно Господа нашего!
Толпа пассажиров закричала страшными голосами и вокруг Алекса и Майкла замелькали сжатые кулаки. Моряки выстроились в шеренгу и сдерживали пассажиров.
— Ша, ша, успокойтесь, — оторвал руки Баринова Алекс, — никто никого не убивал! В машине — выставочный дезодорант! Газ ещё не заряжали! А, чёрт, как же открыть, ключ не найду!
— Отвали, — Корень говорил негромко, но матросы и пассажиры расступились как по приказу маршала. Корень подошёл к двери, положил руки на замок и дверь отворилась.
Из двери вылетело облако душистого дыма и все невольно отшатнулись. Евлампий решительно шагнул в каюту и все рванули за ним.
Звезда сидела в кресле неподвижно.
Отец Евлампий начал молитву, но Алекс перебил его на полуслове:
— Уйди, опиум, — ещё успеешь!
— Кала, — обратился Майкл к артистке по имени, — как фи сепя чуфствуете?
— Где я? — раздался голос знакомый всей стране. — Я уже в аду?
— Ни в коем случае! — облегчённо вздохнул Алекс. — Это следующая остановка.
— Пропустите, пропустите меня к ней, — пробивался Баринов сквозь толпу, — пропустите врача!
Он пробился к звезде и отдал приказ тоном, не терпящим возражений: — Освободить помещение! Всем выйти вон! Ей нужен воздух!
— Молитва ей нужна, — дёрнул за руку Баринова Евлампий.
— Батюшка, — уважительно, но строго посмотрел на священнослужителя доктор Баринов, — вы помолитесь на палубе, а она пусть подышит!
— Я жива? Как это жестоко, — произнесла Гала и зарыдала.
Матросы вытеснили всех зевак из каюты, но сквозь них просочились Алекс, Майкл, Зарецкая, Рудина и Корень.
— Граждане господа! — успокаивал пассажиров капитан Кожанов. — Расходитесь по каютам, всё в полном порядке!
— Так у вас эта штука не работает? — поинтересовалась Зарецкая у Алекса, указывая на кресло.
— У меня — штука работает! — успокоил её Алекс. — Только самодеятельности не нужно! Всему своё время!
— Ты, шелупень голландская, гляди мне, — Корень заглянул Майклу в глаза, — если это развод на лоха — то я парень старомодный, и паяльник у меня с собой.
Он достал из кармана паяльник и примерил его к области применения.
Майкл побледнел и прошепелявил: — Если хотите упетиться — пошалуста! Я могу зарятить рабочую смесь!
— Повременим до отбоя, — спрятал паяльник Корень.
— Господи, как это страшно, — пошатнулась Людмила Геннадиевна, но капитан Кожанов подхватил её вовремя под руку.
— Господа хорошие, в чём дело? — взорвался Алекс. — Вы забыли, зачем вы все отправились в круиз? Я вам сейчас напомню условия контракта! Её никто не заставлял делать это в первый же вечер, но это — её выбор! А если кто из вас передумал — милости прошу! В первом же порту мы посадим вас на обратный рейс! И доживайте себе на здоровье до полного Альцгеймера!
— А квартира? — с надеждой спросила Рудина.
— А квартира уже не ваша! — ласково улыбнулся Алекс. — Мы свою сторону покрасили честно!
Смысл слов дошёл до сознания пассажиров, и они стали молча расходиться по каютам.
— Я не понял, — указал Алекс Майклу на Баринова, — какой он врач? Он же певец!
— Сейчас мы разберёмся, кто он такой, — Майкл протянул Алексу аппарат Баринова, из которого раздавался голос Константидиса:
— Интерпол слушает! Штирлиц, я Мюллер! Вы слышите меня, Штирлиц? Что происходит?
— Интерпол?! — испуганно прошептал Алекс.
— Тихо свалить не удалось, — прошептал в ответ Майкл, — запускаем план «Би».
Громким голосом и без всякого акцента Майкл доложил в мобильник: — Докладываю, Мюллер! Круиз используется для контрабанды украинских ракет и боеприпасов! Приготовьтесь к встрече в Истанбуле!
— Я так и знал. — Спокойно произнёс Константидис и нажал на клавишу компьютера. — Тревога!
По всем отделениям Интерпола понеслась тревожная информация. Информация обрабатывалась, посылалась на согласование в Брюссель, в Пентагон и Кремль. (В Киев не дозвонились.) Согласованные приказы понеслись в турецкое бюро Интерпола.
Экран компьютера на столе турецкого комиссара вспыхнул, но в этот момент юная танцовщица мелко-мелко затрясла бедрами, и комиссар отшвырнул компьютер прочь. Он жадно затянулся дымком из кальяна и его глаза впились в вожделенную жопку.
Роман «Муравьиный бог» написан о коллективной ответственности человечества за все локальные трагедии, войны, беды и катастрофы, вне зависимости от национальности и вероисповедания.Действие романа развивается в двух параллельных плоскостях: в реальном времени и пространстве мы следим за трагической судьбой русского мальчика Женьки, сына военного лётчика и скромной баптистки — евангелистки. Начало жизни героя совпало с началом афганской войны, в Узбекистане, на небольшом аэродроме, рядом с древней Хивой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.