Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия - [27]
Современники высказывали разные предположения относительно численности французского дворянства. Как заявил Мишель Юро де Лопиталь в «Слове о состоянии Франции» (1591 г.), в конце XVI в. в стране насчитывалось от 20 до 30 тысяч дворянских семей. По мнению занимавшего пост генерал-капитана бана и арьер-бана Рене де Санзея, в 1588 г. в дворянское ополчение можно было бы мобилизовать 50 тысяч всадников. Спустя 10 лет иное мнение высказал английский посол Даллингтон, считавший, что во Франции найдется не более 30 тысяч дворян, способных носить оружие. Согласно барону де Фуркево, в провинции Лангедок в 1574 г. проживали 2 тысячи дворянских семей. Если принять эти данные за выборку, то, как полагает французский историк Ж. М. Констан, во всей Франции было тогда 24 тысячи дворянских семей[161].
Современные исследователи предпринимали попытки проверить эти суждения и подсчитать численность дворянства во второй половине XVI в. главным образом на основании списков бана и арьер-бана. В результате получилась 21 тысяча семей, но это явно заниженные данные, так как дворяне обязаны были королю военной службой за фьефы, а те из них, кто фьефов не имел, в ополчение не созывались, и их имена отсутствовали в списках бана и арьер-бана. С учетом дворян, не имевших фьефов, весьма вероятным выглядит мнение Лопиталя: 20–30 тысяч семей[162]. Если принять среднюю численность дворянской семьи за 5 человек, то получится, что во второй половине XVI в. во Франции было 100–150 тысяч дворян, т. е. менее 1 % населения страны (общая численность населения Франции, по мнению ряда историков, в середине XVI в. достигала 18 млн. человек)[163].
Районами повышенной концентрации дворянства были провинции Бретань и Нормандия. Самое большое количество дворян проживало в Бретани. Вплоть до расследований 1668–1672 гг. там было весьма легко перейти во дворянское сословие самыми разными путями. Отсутствие реального контроля делало неопределенным правовой статус бретонского дворянства и позволяло многим семьям присваивать его себе. К середине XVII в. бретонское дворянство достигло максимума своей численности. Накануне расследований оно насчитывало по меньшей мере 40 тысяч человек, или примерно 2 % от двух млн. жителей Бретани, причем в рамках провинции дворянство было распределено крайне неравномерно: свыше 56 % дворян жили на менее чем 20 % территории Бретани[164].
В элексьоне Байе Нижней Нормандии примерное число дворян выросло за счет естественного прироста и аноблирований с 1000 человек в 1463 г. до 2700 человек в 1666 г. Это составляло 2,6 % общей численности населения элексьона в 1463 г. и 3,4 % в 1666 г.[165]
Средняя концентрация дворянства отмечена в области Бос. Эта область служит наглядным примером того, как на протяжении одного столетия могли существенно измениться численность и пропорция дворянства: в 1500–1560 гг. примерно полторы сотни дворянских семей составляли 0,82 % населения области Бос, а в 1600–1660 гг. 180 с лишним семей — уже 1,51 %.[166]
В ходе упоминавшихся выше расследований дворянства на места направлялись комиссии, возглавляемые, как правило, должностными лицами фискального ведомства, и изучали доказательства дворянства. Проверка этих доказательств, прежде всего с целью выявить тех, кто незаконно пользуется налоговыми привилегиями, входила и в компетенцию ряда судебных палат. Обосновать законность своих притязаний на принадлежность к благородному сословию необходимо было также для приема в привилегированные учебные и благотворительные заведения, рыцарские ордена, для представления ко двору.
Что именно требовалось доказать? Во-первых, то, что предки были дворянами. Как писал Тьерриа, «мы во Франции полагаем достаточным подтвердить, что наши отцы и деды жили по-дворянски, то есть что они несли военную службу, были капитанами, лейтенантами, знаменосцами, солдатами; держали дворянские должности и чины; общались с дворянами и носили дворянское платье, и их жены — платье дамуазелей; не облагались тальей, но почитались и признавались дворянами в своих краях»[167].
Во-вторых, надо было подтвердить законность своего происхождения от дворянских предков.
Процедура доказательства была тесно связана с господствовавшими в обществе представлениями о дворянстве и эволюционировала вместе с ними. В средние века, по словам Клода Франсуа Менестрие, автора посвященного этому вопросу трактата XVII в., «на древних турнирах принимали свидетельства сюзеренов и государей, написанные ими, дабы удостоверить дворянство их вассалов, направлявшихся на турниры; туда же посылались герольды и оруженосцы, дабы удостоверить это со своей стороны»[168].
Первостепенная роль общественного мнения в определении принадлежности к благородному сословию обусловила тот факт, что долгое время наиболее естественным доказательством дворянства считались показания свидетелей. Свидетелями выступали люди преклонных лет, лично знавшие отца и деда того, чье происхождение надлежало выяснить. По словам Тьерриа, свидетелями могли быть «дворяне, королевские и государственные чиновники, адвокаты, прокуроры и прочие лица, очевидно знающие, что такое дворянство»; показаний простых ремесленников или пахарей было недостаточно
