Европейские поэты Возрождения - [43]

И скульптора (таков войны закон)

Ее украсить не могла десница,

Но, сколько позволяли времена,

Надгробья форма камню придана.

Над головами факелы горели,

За гробом скорбный двигался поток.

Нагое древо рядом приглядели

И меч на нем повесили — залог

Военных почестей. Едва с постели

Назавтра паладин подняться смог,

Щемящего благоговенья полон,

Один к могиле дорогой пришел он.

Явясь туда, где дух его живой

По воле Неба взаперти томился,

Танкред, недвижный, хладный и немой,

В надгробье взором безутешным впился.

Но, наконец исторгнув: «Боже мой!»,

Горючими слезами он залился.

«О милый камень, под которым днесь —

Мой пыл священный, а рыданья — здесь!

Неправда, ты не смерти пребыванье, —

Приют останков, для меня живых.

Я чувствую горячее дыханье

Любви, которой пламень не затих.

Прошу тебя, прими мои лобзанья,

И вздохи, и потоки слез моих

И передай — мне это не под силу —

Обретшей в глубине твоей могилу.

К ее останкам обратившись, взор

Ее души, по-новому прекрасной,

Едва ль осудит нас за уговор —

Плод состраданья и любови страстной.

Клоринда смерть свою не мне в укор,

Надеюсь, но руке моей злосчастной

Вменяет: ей не безразличен тот,

Кто жил, любя, и кто, любя, умрет.

О смерти день желанный! Но намного

Желаннее счастливый день, когда,

Стоящий подле скорбного чертога,

Сойду на веки вечные туда.

Душе к душе откроется дорога,

И с прахом прах сольется навсегда.

Исполнится, о чем я грезил прежде, —

Какое счастье пребывать в надежде!»

«В Любви, в Надежде мнился мне залог…»

В Любви, в Надежде мнился мне залог

Все более счастливого удела;

Весна прошла, надежда оскудела —

И невозможен новых сил приток.

И тайный пламень сердца не помог,

Все кончено, и не поправить дела:

В отчаянье, не знающем предела,

Мечтаю смерти преступить порог.

О Смерть, что приобщаешь нас покою,

Я дерево с опавшею листвой,

Которое не оросить слезою.

Приди же на призыв плачевный мой,

Приди — и сострадательной рукою

Глаза мои усталые закрой.

«Порой мадонна жемчуг и рубины…»

Порой мадонна жемчуг и рубины

Дарует мне в улыбке неземной

И, слух склоняя, внемлет ропот мой, —

И ей к лицу подобье скорбной мины.

Но, зная горя моего причины,

Она не знает жалости живой

К стихам печальным, сколько я ни пой,

К певцу, что счастья рисовал картины.

Безжалостен огонь прекрасных глаз, —

Жестокость состраданьем притворилась,

Чтоб страсть в душе наивной не прошла.

Не обольщайтесь, сердца зеркала:

Нам истина давным-давно открылась.

Но разве это отрезвило нас?

«Когда ты бьешься над костром, пастух…»

Когда ты бьешься над костром, пастух,

А он не хочет заниматься снова,

Запомни: чтобы он от ветра злого,

Как только что случилось, не потух,

Оставь кремень в покое и огниво, —

От лавра загорится он на диво.

Но должен я тебя предостеречь:

Себя недолго и отару сжечь.

«Ее руки, едва от страха жив…»

Ее руки, едва от страха жив,

Коснулся я и тут же стал смущенно

Просить не прогонять меня с балкона

За мой обидный для нее порыв.

Мадонна нежно молвила на это:

«Меня вы оскорбили бесконечно,

Отдернуть руку поспешив тотчас.

По мне, вы поступили бессердечно».

О, сладостность нежданного ответа!

Когда обидчик верно понял вас,

Поверьте — в первый и последний раз

Он вам нанес обиду.

Однако кто не обижает, тот

Отмщенья на себя не навлечет.

«На тебя ли я смотрю…»

На тебя ли я смотрю,

На мое смотрю светило:

Всех красавиц ты затмила,

Лишь тебя боготворю.

Засмеешься — звонкий смех,

Словно в небе луч весенний.

Для меня ты совершенней,

Для меня ты краше всех.

Молвишь слово — счастлив я,

Словно птиц апрельских трели

В зимних кронах зазвенели,

Амариллис, боль моя.

«Ни дуновенья; волны…»

Ни дуновенья; волны

Смирили в море бег,

И тише Леты воды сонных рек,

И не услышать до зари в округе

Ни зверя, ни пичуги.

Один лишь я в ночи

О муках сердца в пустоту кричи.

«

«Ровесник солнца, древний бог летучий…»

Ровесник солнца, древний бог летучий,

Лежит на всем вокруг твоя печать,

Тебе дано губить и воскрешать,

Верша над миром свой полет могучий.

Со злополучьем и с обидой жгучей

Мое не в силах сердце совладать:

Лишь на тебя осталось уповать, —

Не уповать же без конца на случай.

Приди избавить сердце от тоски,

Забвеньем горькой помоги обиде,

Сановников изобличи во лжи,

И на поверхность правду извлеки

Из глубины, и в неприкрытом виде,

Во всей красе, другому покажи.

«Во времена весны твоей могла…»

Во времена весны твоей могла

Ты с розою пунцовою сравниться,

Что грудь подставить ветерку стыдится

И робкой ласке первого тепла.

Но роза бренна — значит, ты была

Прекрасна, как небесная денница,

В лучах которой поле серебрится,

Алеют горы и редеет мгла.

Года тебе не нанесли урона,

И над тобой, одетою скромнее,

Не торжествует юная краса.

Цветок милей недавнего бутона,

И солнце в полдень жарче и светлее,

Чем поутру всходя на небеса.

ДАЛМАЦИЯ [97]

МАРКО МАРУЛИЧ [98]

Молитва против турок Отрывок Перевод И. Голенищева-Кутузова

Всесильный боже мой, создатель и творец,

Гнев утиши ты мой, помилуй нас, отец.

Не отвращай свой лик от наших страшных мук,

Мы страждем каждый миг от басурманских рук.