Еврейские народные сказки. Том I. Сефардские сказки - [2]

Некоторое время спустя я встретила сказителей, которые проводили дни и недели в ИФА, ища материалы для своих книг. Я слышала, как они пересказывают истории, найденные в ИФА, добавляя к ним что-нибудь от себя. Рассказывали они и о том, как встречались с Довом Ноем. И мне стало совершенно ясно, что этот израильский профессор — никому неизвестный еврейский герой и что его усилия внесли неоценимый вклад в сохранение еврейского устного наследия, не менее ценного, чем святые книги, которые на протяжении столетий почитал еврейский народ. Единственное отличие состояло в том, что такие устные истории редко появлялись в печатном виде и поэтому ученые почти не обращали на них внимания. До недавних пор эти истории странствовали по миру в тюках, вьюках и фартуках амхо¹ простых евреев, когда те бродили по пяти континентам, переживая тяготы изгнания двухтысячелетней давности. Поскольку эти истории передавались из уст в уста среди народа, а не среди прославленных раввинов или глав общин, они не попали в поле зрения «традиции». Их не изучали в иешивах и религиозных школах, не рассказывали у стола в субботу или с синагогальной кафедры, не печатали в сфорим, молитвенниках и даже в бихлех². Если сравнивать нормативный иудаизм с «универсальной валютой», то эти истории — аналог «местных денег», которыми с энтузиазмом пользовались еврейские торговцы, рабочие, лавочники и нищие, молодые и старые, образованные и безграмотные, на рынке, на семейных торжествах, дома или в кофейнях. Удивительным образом Дов Ной понял это, будучи всего лишь магистрантом, специализирующимся на фольклоре, в университете Индианы, и решил посвятить жизнь спасению этих историй, пока они не исчезли окончательно. Первым шагом, который он предпринял, чтобы достичь своей цели, было основание в 1955 г. Израильского фольклорного архива в университете Хайфы. Сегодня архив носит его имя.

Мне наконец представилась возможность лично встретиться с Довом Ноем, когда я впервые оказалась в Иерусалиме на Международной книжной ярмарке в 1991 г. в качестве главного редактора Еврейского издательского общества (ЕИО) — тогда я только-только заняла эту должность. Мои друзья, любители сказок, рассказали мне о «понедельничных вечерах» у Дова Ноя — собраниях, проводимых каждую неделю в его квартире на четвертом этаже в доме без лифта. История «понедельничных вечеров» насчитывала уже несколько десятков лет. Там всегда рады гостям, убеждали меня друзья, если гости приходят с интересной историей, которой хотят поделиться. В тот вечер, когда я была у Дова, в его скромной гостиной собралась разношерстая компания: было несколько израильтян, но большую часть гостей составляли люди, прибывшие в Иерусалим по делам или находившиеся тут проездом. Мы сидели вокруг низенького кофейного столика на складных стульях и видавших виды креслах, щелкали фисташки, а Дов руководил происходящим, которое нельзя было назвать иначе, чем «фольклорная импровизация»: мы по очереди представлялись, коротко сообщая, откуда приехали, а затем рассказывали сказку, песню, случай из жизни или небольшую автобиографическую историю. Дов часто нас прерывал и объяснял происхождение фамилий, названий местечек или деревень, откуда были родом чьи-нибудь родители, определял, где оригинал народной песни, а где ее региональный вариант, комментировал народные сказки, рассказывая, например, о том, как сюжеты сказок мигрировали из общины в общину и в процессе изменялись. Беседа шла сразу на нескольких языках: иврите, идише, английском, русском, румынском. Дов одинаково хорошо говорил на них всех, параллельно переводя реплики других участников, чтобы мы могли понимать друг друга.

Я уже точно не помню, что рассказывала в компании в тот вечер, даже не помню, кто там тогда был, — к настоящему моменту я посетила около десяти таких собраний, и они перемешались у меня в голове, — но я четко помню, что тогда ощущала. Мне казалось, что я присутствую при чем-то очень древнем и аутентичном, нахожусь в машине времени еврейской культуры и памяти, внутри живой традиции. А волшебником, который оживлял все это, был Дов, с его энциклопедическим знанием еврейского фольклора и умением видеть аналогии. Но он был очень скромным волшебником! Являясь отцом-основателем еврейской фольклористики, учителем еврейских фольклористов по всему миру, Дов был совсем непретенциозным, остроумным, застенчивым и всегда искренне восхищался доморощенными дарами, которые мы ему приносили.

Все эти пятнадцать лет, каждый раз преодолевая четыре лестничных пролета, чтобы побыть на «понедельничном вечере» у Дова, торопясь добежать до следующей лестничной площадки, пока на предыдущей не погас свет, я ощущала одно и то же — детское нетерпение. Кого я увижу этим вечером? Откуда они будут родом? И какие тайны, о которых мы не подозревали, откроет нам Дов? За эти годы я повстречала у Дова израильтянку, которой было девяносто лет и которая открыла израильтянам глаза на то, что в мире существует папайя, еврейского профессора из Биробиджана, страстного исполнителя народных песен на ладино, рассказчиков из США, людей, переживших Холокост, русского драматурга, основателя Менсы (Всемирный клуб интеллектуалов) в Израиле. Некоторые из гостей Дова были обычными туристами, которых к Дову направили друзья или которых пригласил сам Дов на одной из многочисленных лекций, читаемых по всему миру.