Евреи в русской армии: 1827-1914 - [50]

. Дети, вероятно, полагали, что если они докажут, что были больны до призыва, то их комиссуют по болезни, которую по недосмотру пропустила рекрутская комиссия. В то же время партионные офицеры хотели снять с себя вину за прием заведомо негодных рекрутов, и поэтому небезосновательно валили вину на антисанитарные условия дорожного быта^{362}.

Батальонное начальство ужасалось медицинскому состоянию новобранцев-евреев и жаловалось в Департамент, но в течение десяти лет после начала призыва евреев никаких мер к исправлению ситуации не принималось. В 1835 г. в Витебский батальон прибыла группа еврейских детей, набранная в Витебской и Могилевской губерниях. Командир батальона полковник Колтовский направил в Департамент жалобу, что из прибывших 198 еврейских детей всего 9 здоровых, остальные 187 больны чесоткой, паршой и коростой, а также отличаются многочисленными физическими недостатками. При учиненном полковником разборе дела все опрошенные кантонисты показали, что упоминали в рекрутском присутствии о своих болезнях и недостатках, но комиссия освидетельствовала их как годных к службе^{363}. Среди тех, кто в 1839 г. попал в Витебский батальон, воспалением легких болели 49 человек, чесоткой — 49, горячкой — 9, различного рода лихорадками — 54, венерическими болезнями — 3, язвами — 8, паршой — 18, 30 человек жаловались на грыжу, 30 отличались физической слабостью, трое имели золотушный вид^{364}. Поскольку по свидетельству рекрутской комиссии кантонисты не заявляли в рекрутских присутствиях о болезнях, их не возвращали домой, а оставляли в батальонах. Среди незначительного числа комиссованных евреев было столько же, сколько христиан^{365}. Только спустя десять лет, в 1840 г., многолетние жалобы военачальников в Департамент на низкий уровень требований, предъявляемых рекрутскими присутствиями к призывникам, привели к тому, что Департамент, наконец, предложил осматривать партию новоприбывших вместе с медицинским чиновником, а также заявлять о неспособных к службе в самих рекрутских присутствиях^{366}.

Низкий уровень медицинского контроля характеризовал не только еврейских детей. Рапорты и отчеты по всему заведению военных кантонистов изобилуют жалобами на дурное санитарно-медицинское состояние батальонов. Инспектор Симбирского батальона докладывал: «одежда на кантонистах очень хороша, фронтовое учение порядочно, хозяйственная часть весьма хороша, кровати и матрасы имеют вид отличный», и тем не менее «число больных кантонистов значительно»^{367}. Основная причина заболеваний кантонистов — антисанитарные условия их быта по дороге в батальоны. Командир 2-го учебного карабинерного полка писал Клейнмихелю 19 мая 1831 г.: из 207, поступивших в полк, 121 одержим сильной чесоткой, у 23 застарелая парша на голове, трое больны воспалением глаз, у одного кантониста — язва на мошонке и еще у одного — горячка. Иными словами, 73 % поступивших страдали заболеваниями, которые по реестру болезней считались достаточными причинами для «возвращения в естественное состояние», т. е. для увольнения из армии. Однако никто из них не был возвращен домой^{368}. В 1831 г. в лазарет Санкт-Петербурга было доставлено восемь кантонистов с чесоткой, которую, как оказалось, они получили от хозяев постойных квартир. По этому поводу поступило распоряжение не размещать кантонистов в таких домах, однако оно так и осталось на бумаге, поскольку инспекцией постойных квартир никто не занимался^{369}.

Кантонистов лечили варварскими способами. От всех болезней (включая трахому, горячку и понос) фельдшеры прописывали касторку. Практиковались также коллективные способы лечения. Так, по свидетельству кантониста прусско-польского происхождения, детей приводили в баню, обмазывали куриным пометом, серой и дегтем, загоняли в парилку на верхнюю полку и, подстегивая их розгами, не давали спуститься вниз, пока зуд не унимался^{370}. Этот жестокий, но действенный способ коллективного излечения перекочевал — слово в слово, с той же парилкой, рядовыми, пучками розог, падающими с верхних полок детьми — в еврейскую художественную и мемуарную литературу, где из варварского способа лечения превратился в особую изуверскую пытку, с помощью которой начальство пыталось склонить кантонистов из евреев к переходу в православие^{371}.

В середине 1850-х годов, ко времени переподчинения кантонистских школ Управлению училищами военного ведомства, санитарное состояние батальонов несколько улучшилось, даже если учитывать, что цифры заболевших традиционно занижались начальством. В 1858 г. в Саратовском батальоне военных кантонистов насчитывалось восемь рот, от 133 до 346 человек в роте. Всего в батальоне служило 1611 кантонистов. Из них 506 квартировали по обывательским квартирам в Смоленске, 886 — по деревням. В июле 1858 г. больных оказалось 32 человека: у девятнадцати — воспаление глаз (трахома), у троих — падучая (эпилепсия), по два — с поносом, язвой желудка и венерическими заболеваниями, по одному — с тифом и желтой лихорадкой. Четыре человека в июле умерло — трое православных и один из евреев^{372}