Евангелие от Луки. Комментарий - [3]

Об этом же говорит и универсализм, характерный для Евангелия. Лука постоянно подчеркивает значение Иисуса для всех народов земли. Возможно, в интересах своих читателей из бывших язычников он возводит родословную Иисуса не к Аврааму или Давиду, а к Адаму.

Раньше критики уличали евангелиста в том, что он плохо знает реалии палестинского быта. Но, возможно, Лука в интересах своих читателей допускает «культурный перевод» некоторых из них. Например, у Марка рассказывается, как люди, принесшие парализованного человека, проделали отверстие в крыше и через него спустили носилки с больным к ногам Иисуса. На Востоке плоские крыши домов настилались камышом и ветками, а затем покрывались глиной, поэтому проделать отверстие в крыше не составляло особого труда. Лука переделывает этот рассказ, сообщая, что принесшие разобрали черепицу на крыше, потому что там, где жили его читатели, крыши были устроены по-другому и крылись черепицей.

Из всех евангелистов Лука наиболее заслуживает названия историка, но не только Его. Пролог свидетельствует о том, что он подошел к исполнению своей задачи как историк и писатель. Он, несомненно, был хорошо образованным и начитанным человеком, знакомым с языческой литературой, а также с ветхозаветными литературными традициями. У него хороший греческий язык, лучший среди евангелистов, но, кроме того, он умело владеет стилем и языком, меняя стиль в зависимости от характера повествования. Так, например, Пролог представляет собой идеальный греческий период, построенный с соблюдением законов классической греческой риторики того времени, а затем стиль резко меняется, уподобляясь стилю народных легенд и сказок («Во времена Ирода... был священник...»). Язык повествований о рождении и детстве Иоанна и Иисуса имеет ярко выраженную семитическую окраску. Для дальнейшего же рассказа Луки характерен спокойный нейтральный стиль. Его словарь богаче, изысканнее и гораздо ближе к словарю современной ему светской литературы. Но интересно также отметить, что почти 90 % его лексики совпадает с лексикой Септуагинты (греческого перевода Ветхого Завета).

В Евангелии от Луки очень большое количество семитизмов. Вероятно, автор сознательно использует Септуагинту как образец для подражания. Он не только заимствует оттуда многие фразеологические обороты и образы, но подражает и ее стилю. Некоторые же эпизоды, особенно это относится к первым двум главам, сознательно следуют образцам из греческой Библии (ср. хвалебные песни Елизаветы, Анны и Захарии с песнью Анны из 1 Цар 2.1-10 и некоторыми псалмами). Особенно близок его язык к таким библейским книгам, как книга Судей, 1-4 книги Царств и 1-2 Маккавейские книги. Вероятно, этим Лука хочет подчеркнуть преемственность двух Заветов и поместить новозаветные события в рамки Священной истории народа Израиля.

И еще несколько слов об особенностях Евангелия: в нем очень много места уделяется молитве. Постоянно подчеркивается, что Иисус обращался с молитвой к Отцу перед всеми важнейшими событиями Своей жизни; в Евангелии две притчи специально посвящены теме молитвы (11.5 и 18.1-8; ср. также 18.9-14). Обращает на себя внимание и то, как часто Лука упоминает самаритян, которых евреи презирали даже больше, чем язычников. В этом же Евангелии именно самаритянин становится образцом для подражания. Лука вообще относится с особым милосердием к людям, которые в те времена считались отверженными (грешница в 7.36-50; Закхей – 19.1-10; разбойник на кресте – 23.39-43; блудный сын – 15.12-32; сборщик податей – 18.10-14).

В древности к бесправным и обездоленным относились также женщины и дети. Лука чаще других говорит о женщинах, в своем Евангелии он упоминает тринадцать женских имен, о которых молчат остальные евангелисты. Именно они являют собой образец истинной веры, любви и мужества. Вот любопытный пример: в то время как у Матфея благовещение ангела обращено к Иосифу, именно он получает весть о рождении Иисуса, а затем неоднократные указания о том, как надо действовать дальше, у Луки в центре событий находится Мария, они описываются с ее точки зрения, а может быть, даже с ее слов. Недаром Луку называют живописцем, написавшим образ Марии. Много соборов в разных странах Европы утверждают, что именно у них хранится та подлинная икона Девы Марии. Но, скорее всего, Лука запечатлел ее не кистью, но своим пером на страницах Евангелия. Кроме того, Лука – единственный из евангелистов, который рассказал, хоть и немного, о детстве Иоанна и Иисуса.

Видно, что Лука очень любит людей и сочувствует им. Когда во время ареста один из учеников отрубил ухо стражнику, только Лука сообщает, что Иисус тут же исцелил ухо, вероятно, желая утешить расстроенных читателей. Любовь, прощение и радость пронизывают его Евангелие от самого начала до конца.

Когда-то Эрнест Ренан назвал Евангелие Луки самой прекрасной книгой, которая когда-либо была написана. И действительно, мало найдется книг, в которых так ярко и трогательно рассказывалось бы об огромной любви и милосердии Бога к Своим заблудшим детям, о прощении, о доброте, о великом Божьем даре человечеству – о спасении, причем не только о спасении в отдаленном эсхатологическом будущем, но о спасении здесь и теперь, сегодня. Недаром это слово превращается у Луки в важный богословский термин. «Сегодня пришло спасение в этот дом», – говорит Иисус презренному грешнику Закхею. «Обещаю тебе, сегодня же будешь со Мной в раю», – отвечает Он на мольбу распятого радом с Ним преступника. Это Евангелие – неиссякаемый источник утешения для всех поколений христиан, которые узнают себя и в блудном сыне, и в Закхее, и в рыдающей от радости грешнице, обливающей слезами ноги Иисуса, и во множестве других образов этого Евангелия.