Евангелие от козы - [38]

Словно бы подтверждая это умозаключение, исцелённое животное доверчиво уткнулось головой в колени Клика — юноша осторожно провёл ладонью между ушей и стал гладить собачью холку. Почувствовав ласку, на несколько мгновений напрягшийся пёс расслабился и завилял хвостом. Ученик шамана понял: собака признала его своим хозяином — старшим членом их маленькой стаи.

Гладя разнежившегося пса, юноша вновь потерял внимание и, если бы не собака, опять прозевал бы непрошеного визитёра. Неожиданно для Клика вскочив с земли, пёс громко залаял, сделал несколько шагов в сторону цветущих зарослей и, остановившись, снова завилял хвостом — мол, враг разбит, победа за нами. Подошедший к собаке юноша не сразу заметил убегающего труса — до продирающегося сквозь колючие кусты козла, когда Клик наконец-то нашёл его взглядом, было не меньше двухсот шагов. Надо же! Какое чутьё! Да, козёл не представлял никакой опасности, но если бы на месте безобидного сородича Мемеки, Бебеки, Нарки был леопард?! Де-Рад побери, исцелённая им собака — бесценная находка! Особенно — теперь, когда освободившаяся от воды предгорная равнина вот-вот густо зазеленеет, и на её придут бесчисленные стада зебр, антилоп, газелей, буйволов. А вслед за травоядными животными явятся гиены, львы и прочие опасные хищники.

Осознав, какую помощь может оказать поразительное чутьё четвероногого друга, Клик решил накормить приблудного пса. Разумеется — если он не убежит. Собака не убежала, напротив — доверчиво последовала за юношей, когда он стал подниматься по ведущему в пещеру откосу.

— Кликчик, а откуда у тебя собака?! — воскликнула Мара, увидев четвероногого спутника юноши. И, не дожидаясь ответа, обратилась непосредственно к псу: — Ко мне, Гава, ко мне!

Словно бы поняв человеческую речь, собака подошла к девочке и лизнула лицо сидящей на камне сестрёнке Урса. Засмеявшись, — ой, Гава, щекотно! — Мара в свою очередь поцеловала собаку в нос. Обряд присоединения совершился. Правда, привязанные у входа в пещеру и объедающие молодые побеги козы с недоверием покосились на нового члена стаи: мол, сколько ты ни виляй хвостом, а зубы у тебя — будь здоров!

— Сама пришла. Представляешь, Пчёлка… — С воодушевлением рассказав о приблудившейся собаке, юноша-Копьё обратился к девочке с просьбой: — Её, ну, Гаву, надо бы покормить. Чтобы не ушла. Знаешь, какое у неё чутьё! Если собака останется у нас — не подкрадётся никакой зверь! Можно, я дам ей кости от окорока? — Конечно, можно! Вообще, Клик, зачем спрашиваешь? Ведь ты же наш с Урсом друг, и всё наше — твоё. А Гаве я сейчас сама принесу. И не костей, а мяса.

Сказав это, девочка скрылась в пещере и вернулась с тремя большими ломтями вяленого мяса. Понюхав незнакомую пищу, собака решила, что вяленая козлятина ей подходит, и с удовольствием стала есть. Однако — без жадности. В благодатную летнюю пору сытым бывает всякий зверёныш, а уж тем более — почти взрослый пёс. С другой стороны, принять пищу из рук Мары — для собаки значило: окончательно присоединиться к новой стае. Да и житейски — какой уважающий себя хищник отказывается от мяса? Будь он хоть трижды сыт. Поэтому собака с аппетитом съела все три ломтя и завиляла хвостом, выпрашивая добавки.

— Не надо, Пчёлка, — увидев, что Мара направилась в пещеру за новой порцией мяса, Клик остановил девочку, — Гаве хватит. Погляди, она не голодная, а попросту — попрошайка. Правда, псина?! — с этими словами юноша ухватил собаку за холку и стал энергично трясти, приговаривая: — Попрошайка! Лакомка! Подлиза!

Радостно гавкнув, молодая собака с удовольствием включилась в игру: вырвавшись из рук юноши, она стремительно закружилась между Кликом и Марой, то делая вид, будто нападает, то отступая и припадая к земле. Увлёкшаяся девочка тоже попробовала гавкнуть, и хотя это у неё получилось плохо, войдя в образ, Мара встала на четвереньки и в свою очередь, визжа от восторга, «бросилась» на собаку.

Оторопевшие козы, за исключением Нарки, испуганно прижались к колючим кустикам: — Пчёлка, Гава, уймитесь! Видите, наши козы вот-вот попадают в обморок! — Заметив вызванный буйной игрой девочки и собаки переполох маленького стада, строгим голосом потребовал Клик. — Или поранятся о колючки.

— Ой, правда, Кликчик! — вразумлённая повелительным голосом юноши, спохватилась Мара и, подражая Клику, обратилась к собаке: — Сидеть, Гава! А то Мемека и Бебека нас жутко боятся!

Собака, как ни странно, с первого слова послушалась девочку и, не докончив прыжка, легла не землю. Мара поспешила к испуганным козам:

— Мемека, Бебека, Умка, не бойтесь Гавы. Она не кусается, она — понарошку. Козы тоже поняли девочку и, успокоившись, захрустели сочными молодыми побегами, уже не обращая внимания на нового беспокойного члена их дружного коллектива. Все — кроме Нарки, которая, презрительно поглядывая на нисколько её не испугавшего приблудного выскочку, думала про себя: вот погодите, вернётся Урс, он покажет, кто в доме хозяин! Кто всем козлам козёл!

Юноша-Леопард вернулся под вечер, когда Мара с Кликом, загнав коз в образованный перегородившим пещеру плетнём первый в мире хлев, возле весело потрескивающего костра занимались хозяйственными делами. Девочка варила мясо, двумя палками доставая из огня и бросая в обмазанную глиной плетёнку раскалённые камни, Клик, тщательно оббивая и ретушируя маленькие осколки кремня, делал наконечники для стрел. В двух шагах от увлечённо работающего юноши лежала собака — внимательно следя за каждым движением Клика.