Евангелие от козы - [26]

Задумавшись о возможных хищниках-конкурентах, Урс возвратился в пещеру только ночью, чем вызвал недовольство Мары:

— Совсем обо мне не думаешь, Урсик! Я тут дрожу, волнуюсь, а ты себе преспокойно шляешься! А ведь мы здесь одни, и если с тобой что-то случится…

— Цыц, девчонка! Знай своё место! — уставший и голодный юноша-Леопард не имел желания пререкаться с сестрой и обратился к ней так, как взрослые мужчины рода Ящерицы обращаются к своим жёнам. Мара поняла:

— Ой, Урсик, а какой у меня вкусный козий окорок! С горьким травами! Гораздо вкусней медвежьего!

Окорок действительно оказался отменно вкусным, и, поедая ароматное сочное мясо, Урс пожалел о своей недавней грубости. Пережевав и проглотив очередной кусок, он заговорил с сестрой в примирительном тоне:

— Понимаешь, Пчёлка, теперь — даже если со мной что-то случится — не страшно. Теперь ты не пропадёшь. Еды сейчас — навалом: в реке лягушки и черепахи, в кустах кролики, крысы, кошки и прочая мелочь, а скоро пойдут ягоды и грибы — в общем, не отощаешь. А забраться в нашу пещеру, если на ночь как следует закрывать лаз, не заберётся ни кто, крупнее ежа. Так что…

— А ты, Урсик, такой же непонятливый, как все мальчишки! И юноши! И мужчины! Заладил одно и то же: еда, безопасность, а о чувствах — ни слова. — Поняв по голосу, что брат на неё больше не сердится, осмелевшая Мара перебила юношу. — Ведь если, да не допустит добрая богиня Ия, с тобой случится несчастье — я же зачахну от тоски. Ведь я же тебя дурачка люблю. И когда мне исполнится десять вёсен — обязательно стану твоей женой.

Ну, ты, Пчёлка — вообще! — смущённый не столько детским признанием в любви, сколько наивной декларацией о намерениях, воскликнул Урс, — я тебя тоже люблю, конечно, но ты же сама знаешь, что моей женой быть не можешь! Ведь мальчишкам из твоей брачной группы только-только исполнилось по восемь вёсен! А мне уже — десять! И у меня — своя брачная группа.

— Ну и что! — высказав своё заветное желание, не сдавалась Мара. — Когда мне исполнится десять вёсен, тебе стукнет четырнадцать. И ты к тому времени сделаешься вождём. А вождь может иметь жену не из своей брачной группы. И вообще…, - девочке вдруг пришла в голову необычная, ни с чем несообразная мысль, — у тебя, Урсик, всё будет по-другому! Никакой брачной группы! Первой твоей женой станет Гева — ну, через две весны. Но только — твоей. Ни Клик, ни Карх, ни Гван, ни Сак, ни Альм её не получат! Второй — любимой! — ещё через две весны сделаюсь я. А третью ты сможешь завести только тогда, когда я стану совсем старухой — когда мне исполнится двадцать вёсен…

— Ну, Пчёлка, ты и фантазёрка…, - обескураженный буйной фантазией сестры задумчиво протянул Урс, — надо же — такое придумать… Испокон веку у людей-Ящериц заведено, что девчонки, которым исполнилось по десять вёсен, становятся жёнами посвящённых в мужчины юношей. Все девчонки — всех юношей. Нет! Ты только представь, что было бы — будь по-твоему?! Что Гева — только моя? А когда я в отлучке — на охоте или ещё где? Думаешь, Геве не захочется уединиться с Кархом или Гваном? А им? Думаешь, они будут равнодушно смотреть на Геву? Но главное не это. Вдруг на охоте меня разорвёт лев или в бою чужеземный воин проткнёт копьём? На кого тогда останется Гева? Кто будет заботиться о её детях? Нет, Пчёлка, только совсем маленькой девчонке могла прийти в голову такая нелепая мысль! И ещё…, - юноша-Леопард улыбнулся, представив забавный поворот сюжета, — ладно! Допустим, Гева согласится жить у меня и только со мной одним. И тут являешься ты: дескать, подвинься, Гева, я вторая жена Урса. Причём — любимая. Думаешь, она тебе это спустит? Как бы ни так! Сразу вцепится тебе в волосы! А ты — ей! А я вас обеих поколочу за это. То-то у нас будет весёлая семейная жизнь!

— У, какой ты противный, Урсик! Так и норовишь всё испортить. Но только, — Мара до того увлеклась плодами своей буйной фантазии, что не пожелала ни на волос уступить брату, — что бы ты ни говорил, а будет по-моему! Сам увидишь! Как только тебе исполнится четырнадцать вёсен, тебя изберут вождём, а я стану твоей любимой женой!

Зная, что упрямую девчонку не переспорить, усталый и сытый Урс завалился спать: хватит трепаться, Пчёлка, утро вечера мудреней, а мне завтра рано вставать…

Проснувшаяся раньше брата Мара облачилась в изготовленный накануне плащ из козьей шкуры и, когда Урс встал, упросила юношу взять её с собой на охоту. Согласие брата чуть было не обернулось трагедией.

УЖАС И ВОСТОРГ КЛИКА

(Пятнадцатое погружение)

Со дня поединка Клика с Гирхом не прошло и одной луны, а худшие опасения младшего шамана Гаги полностью подтвердились: бывшие непримиримые враги поклялись в вечной дружбе. Мало этого — скрепили свою клятву кровью, слизав друг у друга по капле из сделанного каждым пореза на своей левой руке. А такая клятва у людей-Ящериц была нерушимой до смерти одного из участников: ведь смешавшие кровь друзья становились единым мистическим Существом в глазах народа. И не только народа, но и богини-матери Ии, и бога-дракона Рарха, и некоторых других обитателей Нижнего Мира. Что налагало огромную ответственность на каждого из поклявшихся: в случае смерти одного из кровных друзей, второй, как правило, вслед за другом переселялся на Нижние Пастбища. И — очень скоро: если ему не хватало мужества на добровольный уход, то владыка мёртвых Де-Рад, не мешкая, присылал за трусом одного из своих помощников. Да, в полной мере закон кровной клятвы распространялся только на полноправных мужчин, но и прошедшие первое посвящение юноши, в отличие от не достигших десятой весны мальчишек, чувствовали его власть. Нет, юным нарушителям не грозило преследование богов, но насмешки сверстников надёжно удерживали молодых людей на стезе добродетели. Так что, хотя для Клика с Гирхом клятва на крови не являлась смертельной, узнав о ней, Гага-Гиена сразу понял: теперь необходима удвоенная осторожность. В случае убийства Клика, за юношу-Копьё будет мстить не только Урс, но и Гирх. И, тем не менее, этого выскочку необходимо убить…