Евангелие от Ивана - [10]

Беса-эколога отправил в ознакомительную командировку в Индию — поучиться организации массовых отравлений. Бесу-дендрологу дал контрольную цифру — извести в ближайшие годы не менее миллиона деревьев в Лимитграде. Иначе он ненавистную ему столицу и не называл.

Бес-эколог присутствовал при выдаче задания и посмел предложить свои услуги: в его лабораториях подготовлена и испытана новейшая смесь для освобождения белокаменной в зимнее время от снега и льда. Смесь на основе обычной соли, иногда с добавлением хлористого калия с повышенным радиоактивным фоном — так сказать, для взбадривания и ускорения биологических процессов. Особенно хорошо отзывались торговцы автомобилями и обувью — от смеси их товары приходили в негодность куда быстрее, поэтому коммерсанты готовы были платить повышенные взятки чиновникам.

— Утверждается, — произнес 666-й и уточнил задание: — Предстоящей зимой Лимитград пересолить так, чтобы троллейбусы превратились в электрические стулья на колесах. Прикоснулась к ступеньке какая-нибудь лимита — и на тот свет. Пересолить не менее семисот тысяч деревьев. И организовать серию показательных посадок по одному-два дерева городским начальством, гостями Лимитграда. Чтобы возле каждого нового дерева торчало по двадцать телекамер. Чтобы все видели и возмущались неслыханной показухой. Имитация, имитация всего и вся, суррогаты вместо всего натурального, умозрительное вместо подлинно разумного, и при этом популизм-ложь, популизм-подлог, популизм-разрушение — вот что взывает к жизни самые прекрасные черты современного человека!

Новый 666-й, несмотря на язвительность и ироничность своего ума, имел слабость увлекаться произнесением собственных речей. При этом он терпеть не мог других говорунов — посылал тучи соглядатаев на митинги и демонстрации, называя их подчеркнуто демон-страциями. Требовал подробнейших отчетов о том, что там говорилось, чтобы можно было в сообщения средств массовой дезинформации внести необходимые коррективы. Однако там несли такую ахинею, что обычно никакого вмешательства практически и не требовалось. Что особенно радовало Лукавого: в процессе самоиндуцирования помешательства один вольтанутый заражал как вирусом гриппа своей дурью всех окружающих. Крыши поехали у миллионов. Поэтому здравые мысли выглядели совершенно дико и нелепо, порой даже вызывающе оскорбительно, невероятно раздражали электорат, как с некоторых пор стали называть народ, тот самый, который с благословения начальства сам себе столько лет пел аллилую.

Однако готовность столичного электората к осатанению, безо всяких усилий со стороны нечистых, была неожиданна и озадачивала Лукавого — получалось, что миллионы новых слуг Сатана получал как бы на халяву. И выходило, что Лукавый и его присные в глазах всенечистого владыки представали отпетыми бездельниками.

Столичная бесовская рать зорко приглядывалась к первым шагам нового своего предводителя. Никто из нечестивой компашки не мог допустить, что их командира сменили ради уничтожения пусть даже миллиона стволов зеленых насаждений или же для замечания Бабе-Яге: «До каких пор будешь лётать на ступе с метлой? Выпиши на складе фотонную ракету». Они осознавали, что им угрожает неизбежная перестройка, и поэтому анализировали его каждый шаг.

Он часто куда-то исчезал — доходили слухи через ведьм-связисток, что ошивался в генштабе Всеселенского Сатаны, мотался по столицам союзных республик. Готовил какую-то крупную акцию, настолько крупную, что потребовалась координация во вселенском масштабе.

Появилось совершенно секретное новшество. В глухом лесном овраге, однако рядом с Грабьлевским шоссе, появился модуль, который обслуживала исключительно импортная зондеркоманда. Через него в величайшей тайне проходили многие узнаваемые лица — крупные партийные и государственные чиновники, депутаты, так называемая творческая интеллигенция. И даже многие попы — прямо в черной униформе и с крестами на пузе, а кто и в широкополых шляпах или роскошных тюрбанах. Нечисть склонялась к предположению, что там шел процесс суперактивного приобщения их к ценностям цивилизации, но с заокеанским акцентом. Иными словами, столичный бомонд расставался там как со старой одеждой на пункте утильсырья со своими душами и убеждениями. Если, разумеется, таковые обнаруживались. Но все, без исключения, получали стандартное новое мышление с компасом, ориентированным только на Запад, и приводили в наивысшую готовность, погребенные до поры до времени под слоем моральных предрассудков, способности к предательству, продажности, беспринципности, короче говоря, весь набор демонизма по полной программе.

Засекли там нечистые и Аэроплана Леонидовича Около-Бричко — не узнаваем стал рядовой генералиссимус пера. Во-первых, помолодел, таскался по кабакам, в которых тусовалась профессиональная «демократия», и даже успешно приударял за «демократками» и «демократами», принципиально презирающими старую мораль. Известные технические причины у него были устранены, и он превратился в бисексуального полового гиганта. Более того, кикиморы, обслуживающие модуль, смонтировали его, явно из хулиганских побуждений, не как социал-демократа, а сексуал-демократа. Во-вторых, полностью переиначили биографию: теперь он происходил из дворян, родители были репрессированы, да и сам Аэроплан Леонидович, оказывается, весьма преуспел по диссидентской линии — только то и делал, что боролся с коммунизмом и советской властью, совершил несколько ходок в места отдаленные. Вот уж поистине: нет ничего тайного, чтобы не стало явным. И вращался он теперь преимущественно в известных то ли межрегиональных, то ли, в соответствии с его новой сексуальной ориентацией, в межанальных депутатских и иных группах. В том числе, по занудной официальной терминологии, в группах риска.