Евангелие от Антона - [19]

Про попытку подправить Новый Завет и записать Иисуса в славяне (что же это он вдруг евреем–то будет) я уж и не говорю — ересь и есть. «Если верить некоторым…» — и это ведь богослов говорит, который Текст изучает, для которого никаких иных мнений каких–то «некоторых» и быть не может. Всё что надо, всё в Тексте изложено. Вот вам и очередное лицемерие церковников — им, видите ли, теперь уже еврейство Христа не нравится. Правда, вот в Тексте зацепиться–то не за что…

21. Церковь стала другой

Антон:

— Ты против религии. Но как же без Бога–то?.. Вот и у Достоевского: «Если Бога нет, то всё дозволено».

Артём:

— Это у него Иван Карамазов говорит. Кстати, церковники, причисляя Достоевского к своим союзникам за эту вот, видимо, фразу, в очередной раз лицемерят. В «Братьях Карамазовых» у него в подтексте много критики религии и церкви. Или Николая Бердяева, например, церковники тоже к своим союзникам спешат причислить за некоторую религиозную направленность его философских изысканий. А уж он–то церковь шибко не жаловал, но этого они как бы не замечают. Вот, например, из его статьи «Существует ли в православии свобода мысли и совести?»:

«В истории сакрализовали всякую мерзость под напором «царства Кесаря», под корыстными социальными влияниями. Рабство, крепостное право, введенное в катехизис Филарета, деспотическая форма государства, отсталость научного знания — всё было священной традицией. Нет таких форм рабства, деспотизма и обскурантизма, которые не были бы освящены традицией. Нет ничего ужаснее тех выводов, которые были сделаны в историческом православии из идеи смирения и послушания. Во имя смирения требовали послушания злу и неправде. Это превратилось в школу угодничества. Формировались рабьи души, лишенные всякого мужества, дрожащие перед силой и властью этого мира. Гражданское мужество и чувство чести были несовместимы с такого рода пониманием смирения и послушания. Отсюда и подхалимство в советской России. Русское духовенство, Иерархи церкви всегда трепетали перед государственной властью, приспособлялись к ней и соглашались подчинить ей церковь. Это осталось и сейчас, когда нет уже, слава Богу, лживого «православного государства».

Статья была опубликована в 1939 году, эпиграфом к статье Бердяев взял слова Ницше «Вы стали маленькими и будете всё меньше: это сделало Ваше учение о смирении и послушании».

Потомки наших с тобой Гордея и Фоки на своей же земле, на которой жили и трудились их предки, на века станут рабами, попадут в рабство не к чужакам, не к завоевателям, а станут рабами у своих же соотечественников. И церковь этому не просто способствовать будет, она сама станет одним из первых российских крепостников и феодалов. Из документов Владимиро — Суздальского музея: «В конце XV — начале XVI века Церковь владела третью лучших земель в стране и стремилась подчинить себе великокняжескую власть». А в 1649 году Соборное Уложение устанавливает бессрочную прикреплённость к земле, то есть невоможность крестьянского выхода, и крепость владельцу, то есть власть владельца над крестьянином, находящимся на его земле. Церковь получает полную власть над «душами» в обоих пониманиях, тогда на Руси принятых. Церковь — это подлый и лицемерный «институт духовной власти».

Антон:

Религия и церковь — это же не совсем одно и то же. Церковь может меняться, религия неизменна. В том нашем времени уже нет никакого крепостничества, никаких крепостников. Церковь стала другой, а религия–то ведь не изменилась. В этом и сила религии, в её неизменности.

Артём:

— Как это церковь стала другой?!.. То есть, во времена крепостничества она была, значит, одна, после отмены крепостного права — другая, пришли коммунисты к власти — третья, коммунисты власть потеряли — четвёртая, и так далее. Это что же за хамелеон–то такой? Правильно Бердяев говорит — «школа угодничества, приспособление к власти». За тысячи лет сколько уже общественных формаций сменилось, начиная с рабовладельческого строя? А церковь всё наверху плавает, как некая известная субстанция, не тонет. Говоришь — сила религии в её неизменности. Ясно дело, что она неизменна, её же ведь не дураки задумывали — на века. Главная её сила в том, что она изначально задумывалась именно как вторая половина власти государственной. Власть властна над нашими телами и жизнями, религия — над нашими душами, «союзно общество гнетут». То есть, какова бы власть ни была, религия–то она всегда для власти нужна будет, очень умно задумано:

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от неё; ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Послание к римлянам, XIII, 1–4).

Антон:

— Так ведь: «делай добро, и получишь похвалу».