Евангелие от Афрания - [13]

Во-первых, что из себя представлял предыдущий, расторгнутый брак Ирода? Предоставим слово комментатору «Археологии» иеромонаху Иосифу: «Соприкасаясь пределами своей тетрархии с такими давними хищниками, как арабы, Антипа немало способствовал обезопашению всех своих поданных вновь воздвигнутыми на окраинах страны укрепленными пунктами. Да и сам брак его с дочерью Арабского царя Ареты не без основания заподозривают в простой политической расчетливости, обеспечивавшей покой его страны лучше всяких укреплений и вооружений, если только брак этот не был внушен ему Августом». Расторжение этого вынужденного, династического брачного союза – кстати сказать, по инициативе жены – имело своим результатом неудачную для Ирода пограничную войну с Аретой, но это уже совсем другая история.

Во-вторых, Иродиада была прежде женою не родного (как обычно думают), а сводного брата Ирода; вышеупомянутый иеромонах Иосиф детально обосновывает это обстоятельство. Нечего удивляться, что в изложении Иосифа Флавия все это выглядит совершенно заурядной историей второго брака; да и вообще брак у иудеев являлся не таинством, а гражданским состоянием, так что разводы были делом совершенно обычным. Замечу, что Флавий сам принадлежал к секте фарисеев, слывших тончайшими знатоками Моисеева Закона, и при этом не испытывал никаких теплых чувств к эллинисту Ироду. Уж он-то, надо думать, не упустил бы случая лишний раз пнуть этого достойного отпрыска Ирода Кровавого – содержи в себе эта история хоть какой-то криминал.

В-третьих, Иродиаду всегда воспринимают как расчетливую хищницу, которая сперва нарушила все брачные законы – лишь бы окольцевать владыку Галилеи, а затем зорко охраняла, поигрывая секирой, насиженное местечко у престола. И опять – неувязочка. Спустя несколько лет император Калигула повелел, так сказать, «освободить тетрарха Галилеи и Переи Ирода А. И. от занимаемой должности как не справившегося с работой», и сослал его в Испанию, где тот и умер – в нищете, забвении и полном одиночестве. Единственный человек, до последнего дня разделявший с ним эту ссылку – Иродиада. Вот я и думаю: чтобы такая женщина – и вдруг отнеслась всерьез к воплям какого-то немытого-нечесаного пуританина насчет своего «облико морале»?..

А теперь – сам евангельский эпизод «Усекновения главы Иоанна Предтечи». Давайте начнем с элементарного, казалось бы, вопроса – где это произошло? Итак, владыка со своими царедворцами, военачальниками и старейшинами празднует день рождения; ввиду отсутствия в тексте специальных указаний, логично предположить, что пир происходил в обычном для него месте – в Тивериадском дворце Ирода у Генисаретского озера. Но Иоанн-то в это время томился в крепости Махерон (или Махера), что за Мертвым морем, – это следует из принимаемого Церковью свидетельства Флавия! Отметим: из рассказа Евангелистов следует, что Ирод не просто отдал приказ о казни Крестителя (для этого можно было бы и послать гонцов из Тивериады в Махерон – это около 60 километров по прямой); нет, он тут же, по прошествии нескольких минут, одарил падчерицу блюдом с отрубленной головой пророка.

Пытаясь разрешить это очевидное противоречие, некоторые христианские комментаторы пытаются – вполне произвольно – перенести место действия в Махерон (если гора не идет к Магомету – Магомет идет к горе). Гладков, например, даже увязывает это с политическими событиями: «Оскорбленный [разводом с его дочерью – К. Е.] Арета начал войну против Ирода; вследствие чего Ирод со всем своим двором переехал в Махеру, где им был заточен в темницу Иоанн Креститель, и жил там в своем дворце». Ну, начать с того, что Махерон – это маленькая пограничная крепость на окраине Аравийской пустыни, и никаких дворцов в ней, разумеется, и в помине не было. Это укрепление лишь недавно, в начале вялотекущей пограничной войны между Иродом и Аретой, было отбито евреями у арабов, контролировавших его в предшествующие годы. Довольно странная фантазия – отправиться в такое место справлять именины, вы не находите? Да и вообще, где это видано – брать с собою на войну весь двор, включая собственных чад и домочадцев?

Или такая деталь. После опрометчивой клятвы Ирода Саломея «вышла и спросила у матери своей: чего просить? Та отвечала: головы Иоанна Крестителя. И она тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя» (Мр 6:24-25). Вот это да… Выходит, что принцесса решила выступить со своим стрип-шоу перед пьяными гостями просто так, не имея заранее намеченной конкретной цели?

Означенные соображения заставляют меня отнестись к версии Евангелистов крайне скептически. При этом с художественной точки зрения история эта поистине великолепна: явно фольклорные элементы («проси хоть полцарства!») органично сочетаются в ней со строгой сюжетной архитектоникой; а сам по себе смысловой иероглиф «голова на блюде» – какой тут простор для эстетствующих искусствоведов и психоаналитиков! Правда, ради сохранения динамизма действия (немедленное исполнение опрометчивой клятвы) пришлось пожертвовать кое-какими жизненными реалиями – перенести Иоанна в Тивериаду (вариант: Ирода в Махерон), но такая жертва кажется вполне оправданной. Представляется совершенно невероятным, чтобы такой сюжет спонтанно «слипся» из различных ходивших в народе слухов о гибели популярного пророка.