«Грязь» – это вещество не на своем месте.
Клод-Луи Бертолле, великий химик
– Здесь записано, что во Вьетнаме вы служили в специальных частях «поиска и уничтожения». Как это понимать?
– Так и понимать. Поиск. И уничтожение.
Фильм «Принцип домино»
Карибский пляж: ослепительно-белый коралловый песок, рифленые стволы пальм, обленившийся от жары прибой; одним словом – антураж из рекламных роликов. Под тентом маленького кафе – пара: потрясающая девушка (кареглазая блондинка) и парень в очках – худенький, отнюдь не Аполлон, но крайне обаятелен. Девушка хулиганит – посылает недвусмысленный приветственный жест обрюзглому американу, заставляя того немедленно пуститься в униженные объяснения с женой – самоуверенной раскормленной бабищей гренадерских пропорций. Парень укоризненно качает головой:
– Слушай, Ёлка, это бесчеловечно!
– Че-пу-ха! Ревность – лучший цемент для семейного дома, это я тебе как дипломированный психолог говорю! Ладно, ну их всех… Знаешь, у меня странное чувство: будто я смотрю кино – со мною в главной роли. Свадебное путешествие на Антилы – кто бы мог подумать…
– Ничего, Билл Гейтс не обеднеет… Просто у каждого поколения свои символы жизненного успеха: у деда был – орден Ленина с двузначным номером, у отчима – титул «атомного академика» в тридцать шесть и директорская черная «Волга» к подъезду… ну, и лейкемия в сорок четыре – уж как положено. А мы – попроще будем, с нас вполне хватит свадебного путешествия на Антилы за деньги Microsoft, точно?
– Ты там не скучаешь по Москве, в своем Сиэтле? По ребятам?..
– В НАШЕМ Сиэтле, ты хочешь сказать?.. И потом, я ведь, в некотором смысле, живу внутри компьютера… Мне, по большому счету, без разницы – что Сиэтл, что какой-нибудь Хабаровск, лишь бы кофейная чашка на краешке стола не пустела.
Девушка порывисто обнимает парня; на лице – выражение полнейшего счастья:
– Ну, может я и не бог весть какая хозяйка-рукодельница, но уж кофием-то я тебя точно обеспечу. На первое обзаведение…
Девушка водворяется в свое пластиковое кресло, и в возникшем между их головами просвете возникают трое приближающихся негров. Одинаковые светлые костюмы, каменные рожи, черные очки; короче – тонтон-макуты.
Тонтон-макуты – у столика. Предъявляют значок – летучая мышь, несущая в коготках череп:
– Секретная полиция! Вы арестованы по подозрению в причастности к международному терроризму и контрабанде наркотиков.
Наручники на запястьях девушки; ее грубо вытаскивают из-за столика. На лицах пары – то специфическое, непередаваемо СОВЕТСКОЕ выражение, что возникает у всех нас при подобном общении с ВЛАСТЬЮ. Не американы – однозначно…
У парня (как-никак – Сиэтл!) хватает еще мозгов на то, чтобы вякнуть:
– А как же – звонок адвокату?
Старший из тонтон-макутов – худощавый, подвижный, скорее даже не негр, а мулат, успокоительно кивает:
– Обязательно. У нее там будет самый лучший адвокат, поверьте!
Правый, толстопузый, тонтон-макут при этих словах начинает неудержимо ржать, но осекается под взглядом старшего. Тот продолжает, обращаясь к парню:
– Вы, кажется, из России? У вас там есть замечательная идиома: «ORGANY RAZBERUTSA». Это как раз ваш случай.
Девушку, пребывающую в полном ступоре, заталкивают в подрулившую машину – огромный черный лимузин с тонированными стеклами. Парень наконец спохватывается:
– А ордер? И вы же должны представиться!
Старший лениво бросает через плечо:
– Простите, запамятовал. Я – капитан Конкассёр.
– Вы что, шутите?
– Ничуть.
Машина отъезжает. Парень оцепенело глядит ей вслед и тут только обнаруживает зажатый в собственном кулаке пластиковый стаканчик. Вслух читает надпись на нем: «Баунти. Райское наслаждение» – и его начинает корчить от смеха. Истерика.
Тихая улочка. Обшарпанное здание полицейского управления осенено государственным флагом, выцветшим под тропическим солнцем до полной неразличимости рисунка; у крыльца – армейский джип-развалюха. В комнате, за столом – милейший старый негр (чистый дядя Том) в мятом мундире с линялыми нашивками инспектора:
– …Этого не может быть, сэр! У нас на весь остров – десяток полисменов, четверо из них – мои родственники. А последний арест у нас тут был… я уж и не упомню когда – болельщики подрались после футбола…
Тут он вдруг осекается и, меняясь в лице, тихо просит:
– А ну-ка, парень, опиши мне еще разок этого твоего… Конкассёра. Ты кроме черных очков хоть чего-нибудь запомнил?
По мере рассказа потерпевшего инспектор как-то весь съеживается и убирает голову в плечи. Потом, крякнув, достает из тумбы стола початую бутылку рома, наливает в стакан где-то на три пальца и подает парню:
– Ну-ка, глотни. Считай, как лекарство!
Тот механически выпивает. Инспектор приступает, отводя взгляд и бесцельно водя ладонью по поверхности стола:
– Прям и не знаю, как начать… Короче – девушки своей ты больше не увидишь. Нету ее больше. Считай это за факт. А что ты сам пока еще жив – это, по сути, чистое недоразумение. Недогляд.
Парень безмолвно слушает, чуть приоткрыв рот – тут приоткроешь…
– Такое дело… Остров наш принадлежит мистеру Бишопу – во-он его вилла на горе. От господина президента до последнего муниципального мусорщика – все у него на жаловании… ну и я в том числе. Откуда денежки – сам понимаешь, чай, не маленький…
