Этот прекрасный мир - [70]

– А какая же? – хором потребовали они.

– Название, – стал я занудно объяснять, – символично. Тропиком Рака в учебниках называют пояс умеренных температур, который лежит к северу от экватора. Южнее от экватора находится Тропик Козерога, это южный пояс умеренных температур. Книга, разумеется, не имеет никакого отношения к климатическим условиям, разве что к ментальному климату, отражающему состояние души. Меня всю жизнь интриговало это название – Тропик Рака, – оно часто встречается в астрологии… Этимологически оно происходит от слова «шанкр», означающего «краб». В китайской символике трудно переоценить значение этого зодиакального знака. Краб – единственное живое существо, способное с одинаковой легкостью двигаться как взад, так вперед и вбок. Само собой, в книге я не вдаюсь в эти подробности. Я сочинил роман, точнее, автобиографический документ. Жаль, что у меня с собой нет моего чемодана, я бы показал вам экземпляр. Думаю, вам было бы интересно взглянуть. А в Париже ее издали, потому что в Англии и Америке его считают чересчур неприличным. Там слишком много рака, надеюсь, вы понимаете…

На этих словах наша в высшей степени увлекательная дискуссия оборвалась Долговязый сложил бумаги в портфель, надел шляпу, пальто и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стал дожидаться своего низкорослого напарника. Я опять напомнил им о паспорте. Длинный нырнул за ширму и тут же вернулся с моим документом. Раскрыв его, я увидел, что моя виза перечеркнута жирным черным крестом. Я пришел в неописуемую ярость. Как они посмели! Как будто на моем добром имени поставили черную метку!

– В этот дыре есть гостиница, где можно переночевать приличному человеку? – желчно осведомился я, вложив в свой вопрос все презрение, на которое был способен.

– Констебль позаботится о вас, – криво улыбнувшись, на ходу бросил долговязый.

Я ошарашенно смотрел, как из дальнего неосвещенного угла комнаты ко мне приближается высоченный человек с мертвенно-бледным лицом, весь в черном, в большом шлеме на голове.

– Что все это значит? – не выдержав, завопил я. – Я что, арестован?

– Не волнуйтесь, господин Миллер. Констебль позаботится о вашем ночлеге и утром проводит вас на корабль, идущий в Дьеп. – С этими словами жердеобразный чиновник качнулся в сторону выхода.

– О’кей. Но имейте в виду, что я скоро вернусь, может быть, даже на следующей неделе.

В этот момент моего локтя коснулась рука констебля. Я побелел от бешенства, но железная хватка убедила меня в бесполезности дальнейших препирательств. До меня словно дотронулась рука Смерти.

В сопровождении человека в черном я направился к двери, по дороге миролюбиво напомнив своему конвоиру, что мой чемодан сейчас находится на пути в Лондон, а в нем остались все мои рукописи и вещи.

– Мы позаботимся об этом, господин Миллер, – ответил он низким ровным голосом. – Следуйте за мной.

Мы пошли в комнату, где сидел телеграфист. Я сообщил всю необходимую информацию о багаже, и мой спутник ровным, дружелюбным тоном заверил меня, что первое, что он сделает утром, – это проследит, чтобы мне были доставлены мои вещи. По тону, которым были произнесены эти слова, я понял, что имею дело с человеком слова, во мне даже зашевелилось смутное уважение к этому господину. Правда, в тот момент я мечтал только о том, чтобы он наконец отпустил мою руку. Черт подери, не преступник же я, в конце концов, если бы я даже хотел сбежать, то, спрашивается, куда? Не в море же прыгать! Но затевать склоку было явно бессмысленно. Этот человек беспрекословно повиновался приказам свыше, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: его вышколенности могла бы позавидовать любая служебная собака. Мягко, но решительно он повел меня к месту моего заключения. Чтобы добраться до него, нам пришлось идти через пустые, еле освещенные комнаты и залы. Каждый раз перед тем, как открыть очередную дверь, мой охранник вытаскивал связку ключей и запирал предыдущую. Впечатляюще, ничего не скажешь. Меня начала бить нервная дрожь. И смех и грех! Одному Богу известно, как повел бы себя констебль, окажись я и вправду опасным преступником. Скорей всего, первым делом не преминул бы надеть на меня наручники. Наконец мы дошли до моей темницы, которая представляла собой обычный тусклый зал ожидания. Вокруг не было ни души, в темноте я смог разглядеть лишь несколько длинных пустых скамеек.

– Здесь мы и заночуем, – сообщил констебль тем же ровным спокойным голосом.

Голос у него был и вправду приятный. Этот человек мне определенно нравился.

– Ванная комната там, – добавил он, показывая пальцем на дверь у меня за спиной.

– Умываться я не собираюсь. Но с удовольствием бы сходил в сортир.

– Там есть все необходимое, – заверил он меня, открывая дверь и зажигая свет.

Я зашел внутрь, снял верхнюю одежду и уселся. Случайно подняв глаза, я в изумлении увидел констебля, примостившегося на маленьком стульчике возле двери. Не то чтобы он пялился на меня в упор, но одним глазком все же приглядывал. Мои кишки разом свело судорогой. Ну уж это слишком! Когда-нибудь я непременно опишу этот случай!