Этот прекрасный мир - [68]
– Вы ведь не собираетесь надолго задерживаться в Лондоне, господин Миллер, не правда ли?
И при каждой фразе – «господин Миллер»! Этот сукин сын, кажется, испытывает мое терпение. Я начал заводиться.
– Послушайте, – как можно дружелюбней говорю я, пытаясь сохранить беззаботный вид. – Неужто вы думаете, что я собираюсь жить на ЭТО? Как только доберусь до гостиницы, я свяжусь с Парижем и мне пришлют деньги. Я уезжал второпях и…
Он нетерпеливо перебивает. Не затруднит ли меня назвать свой банк в Париже?
– У меня нет счета в банке, – признаюсь я, видя, что мой ответ отнюдь не порадовал моего собеседника.
Вокруг меня ощутимо начинают сгущаться тучи. Стоящие в очереди обреченно поставили на пол свои чемоданы, словно приготовившись к долгой осаде. Паспорт, который мой мучитель прежде благоговейно держал в руках, теперь камнем ложится на стойку, словно важная улика.
– Откуда вы намереваетесь получить деньги? – вкрадчиво интересуется он.
– От моего друга, мы живем вместе в Париже.
– А у него есть банковский счет?
– Нет, но у него есть работа. Он работает в «Чикаго трибюн».
– И вы полагаете, что он вышлет вам деньги на отпуск?
– Не полагаю, а знаю, – резко отвечаю я. – Какой смысл мне вам врать? Я же сказал, что уезжал в спешке. Мы условились, что мне пришлют деньги, как только я приеду в Лондон. Кроме того, это мои деньги, а не его.
– Вы предпочли доверить деньги ему, вместо того чтобы держать их в банке, я правильно понял, господин Миллер?
Я мысленно чертыхнулся.
– Видите ли, там не такая уж большая сумма, и вообще я не очень хорошо понимаю, о чем мы спорим. Если вы мне не верите, я готов подождать, пока вы свяжетесь с ним… Не знаю… хоть телеграмму пошлите, право слово, и выясните все сами.
– Одну минуту, господин Миллер. Вы упомянули, что проживаете вместе… Позвольте уточнить, в гостинице или квартире?
– В квартире.
– На чье имя она снята?
– На его. Мы сняли ее на имя друга, потому что он француз и ему было проще уладить все формальности.
– Вы всегда храните у него ваши деньги?
– Нет, не всегда. Понимаете, я покидал Париж при необычных обстоятельствах. Я…
– Минуточку, господин Миллер.
Мне делают знак выйти из очереди. Одновременно чиновник жестом подзывает помощника и отдает ему мой паспорт. Тот скрывается за ширмой. Я стою, оцепенело наблюдая, как проходят контроль остальные пассажиры.
– Вы можете пока пройти багажный досмотр.
Его голос выводит меня из транса. Подхожу к навесу и открываю чемодан.
Поезд ждет. Он похож на упряжку лаек, готовых в любой момент сорваться с места. Паровоз пыхтит и пускает клубы пара. Наконец я возвращаюсь к стойке. Оставшиеся пассажиры торопливо теснят друг друга, спеша поскорее закончить с формальностями.
Из-за ширмы появляется долговязый, похожий на жердь таможенник с моим паспортом в руке. Его вид говорит о том, что он заранее уверен в моей неблагонадежности.
– Господин Миллер, вы американский гражданин?
– Как видите. – Да, от этого пощады не дождешься. С чувством юмора у него слабовато, если не сказать больше.
– Как давно вы живете во Франции?
– Года два, может, три. Там же написано, А в чем, собственно, дело?
– Вы ведь собирались провести в Англии несколько месяцев, так?
– Бог с вами, неделю, максимум дней десять. Но теперь…
– И вы приобрели визу сроком на год, собираясь провести здесь всего неделю?
– Я и обратный билет купил, между прочим. Могу показать.
– Обратный билет можно выбросить. – Он злобно скривился.
– Если человек идиот, то, конечно, можно. Но этот идиот не я. Послушайте, мне надоела эта тягомотина. Я переночую в Ньюхейвене и завтра же сяду на пароход. Я передумал отдыхать в Англии.
– Не стоит так торопиться, господин Миллер. Надо во всем разобраться.
В эту секунду раздался паровозный свисток. Пассажиры расселись по своим местам, и поезд тронулся. Я вдруг вспомнил о чемодане, который отправил багажом. В нем почти все мои рукописи и пишущая машинка. Хорошенькое дело! И все из-за каких-то жалких грошей, так безрассудно брошенных на стойку.
Теперь к нам присоединился низенький толстячок с непроницаемо-вежливой физиономией. Судя по его виду, он настроился хорошо провести время.
Прислушиваясь к стуку колес уходящего состава, я приготовился к самому худшему. В конце концов, когда изнасилование неизбежно, надо расслабиться и по возможности получить удовольствие. Я потребовал, чтобы мне вернули паспорт. Хотите устроить допрос с пристрастием – валяйте. Делать все равно нечего, поезд уже ушел. Прежде чем пойду разбираться с ньюхейвенским ночлегом, успеем повеселиться.
К моему изумлению, долговязый чинуша отказался вернуть мне документ. Я не на шутку разъярился и пригрозил, что обращусь к американскому консулу.
– Послушайте, вы можете подозревать меня в чем угодно, но верните паспорт, это же мой паспорт.
– Зачем так волноваться, господин Миллер? Вы получите его перед отъездом. Но сначала я хотел бы задать вам несколько вопросов… Насколько я понял, вы женаты… Ваша жена живет с вами – и… вашим другом? Или она в Америке?
– По-моему, вас это не касается. Но раз вы настаиваете, то извольте. Я уехал почти без гроша, потому что все отпускные деньги отдал жене. Мы разводимся, скоро ей возвращаться в Америку, и она сейчас сидит на мели.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна».«Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“».К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех, кто решался об этом заявить вслух, из-за постоянных обвинений романа в растлении нравов читателей.
Генри Миллер – классик американской литературыXX столетия. Автор трилогии – «Тропик Рака» (1931), «Черная весна» (1938), «Тропик Козерога» (1938), – запрещенной в США за безнравственность. Запрет был снят только в 1961 году. Произведения Генри Миллера переведены на многие языки, признаны бестселлерами у широкого читателя и занимают престижное место в литературном мире.«Сексус», «Нексус», «Плексус» – это вторая из «великих и ужасных» трилогий Генри Миллера. Некогда эти книги шокировали. Потрясали основы основ морали и нравственности.
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующим по масштабности сочинением Миллера явилась трилогия «Распятие розы» («Роза распятия»), начатая романом «Сексус» и продолженная «Плексусом».
«Черная весна» написана в 1930-е годы в Париже и вместе с романами «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» составляет своеобразную автобиографическую трилогию. Роман был запрещен в США за «безнравственность», и только в 1961 г. Верховный суд снял запрет. Ныне «Черная весна» по праву считается классикой мировой литературы.
Секс. Смерть. Искусство...Отношения между людьми, захлебывающимися в сюрреализме непонимания. Отчаяние нецензурной лексики, пытающейся выразить боль и остроту бытия.«Нексус» — такой, каков он есть!
«Тропик Козерога». Величайшая и скандальнейшая книга в творческом наследии Генри Миллера. Своеобразный «модернистский сиквел» легендарного «Тропика Рака» — и одновременно вполне самостоятельное произведение, отмеченное не только мощью, но и зрелостью таланта «позднего» Миллера. Роман, который читать нелегко — однако бесконечно интересно!
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».