Это все о Боге. История мусульманина, атеиста, иудея, христианина - [20]

Иными словами, если бы он явился сюда сегодня, то вполне мог бы заниматься тем же, чем занимаетесь вы. Мог бы жить в такой же квартире или доме, как вы, дорожить рабочим местом, как вы, иметь ваше образование и жизненные перспективы, жить в вашей семье, среде, времени…

Очевидно, бережно хранимый секрет «обыкновенности» заключается в том, что она создана быть вместилищем божественного, местом, где протекает жизнь Божья»[20].

Вот как жил Иисус:

Иисус просыпался и вставал.

Иисус шел умываться.

Иисус съедал завтрак.

Шел в мастерскую.

Открывал мастерскую.

Принимал и выполнял заказы.

Убирал в мастерской и запирал ее.

Шел домой.

Убирал за скотом и кормил его.

Мылся.

Ужинал.

Беседовал с соседями.

Ложился спать.

На следующее утро:

Иисус просыпался и вставал.

Иисус шел умываться.

Иисус съедал завтрак.

Шел в мастерскую.

Открывал мастерскую…

И так тридцать лет подряд.

Тридцать.

Лет.

Зачем Иисус растрачивал свою жизнь таким образом? Если он сумел распространить свое учение по Палестине за три года, почему не начал раньше, не провел три года в Китае, затем еще три — в Африке? Величайший учитель жизни всех времен, каким его считают христиане, тот, в ком пребывало божественное начало, потратил тридцать лет своей жизни просто на жизнь. Сколько времени было потеряно. Сколько возможностей изменить мир упущено. Как много мудрости осталось не поведанной. Как много сил пропало впустую. Как много людей не дождались исцеления.

Жаль.

Почему Иисус не занимался духовными делами первые тридцать лет своей жизни?

Он занимался ими.

Это и были духовные дела — сон, еда, работа, беседы, умывание.

Это мы стали придерживаться ограниченных представлений о сакральном. Мы изолировали жизнь.

Будучи таким, как мы, ведя обычную жизнь, похожую на наши, Иисус не ограничил свое влияние, а расширил его. Он обрел благодать в источнике жизни. Вот почему учения, проистекающие из жизни палестинского плотника, распространились по всему миру. Не замыкаясь в религии, он был «обширным, как земля» и «глубоким, как жизнь».

Поскольку Иисус тридцать лет своей жизни занимался самыми обыденными делами, для христиан ничто не должно быть обыкновенным.

Он был земным человеком.

Среди земных людей.

Три года своего служения Иисус говорил о жизни, а не о духовности. Даже возвышенные повеления, произнесенные им после воскресения — «пойдите, возвестите братьям Моим», «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всякой твари», «научите все народы», «примите Дух Святой», «накормите моих агнцев» — были связаны с устройством повседневной жизни: он приветствует испуганную женщину в саду, идет по проселочной дороге, беседуя с друзьями, вкушаег пищу вместе с близкими в верхней комнате, проявляет живой интерес к жизни рыбаков и успехам в их делах, готовит завтрак на берегу, спрашивает, любит ли его Петр. Иисус вел себя так, словно благодать — явление, возникающее не параллельно остальной человеческой жизни, а как ее неотъемлемая часть, и находил святость во всем мирском[21].

Паркер Палмер задается вопросом о современной христианской вере, перегруженной абстракциями: «Каким образом столько абстрактных концепций возникло из традиции, центральное место в которой отведено «Слову, ставшему плотию»?»[22]

Главное таинство

Согласно христианской традиции, таинства — официальные религиозные акты, обеспечивающие людей благодатью Божьей, ритуалы, в которых Бог активен, как никто другой. Считается, что они были введены или узаконены Иисусом. Для многих протестантов существует два таинства — крещения и вечери Господней. Католическая церковь и Православная церковь насчитывают семь традиционных обрядов, соответствующих этому определению. В более широком и общепринятом смысле таинство — направленный наружу, видимый признак, выражающий направленную внутрь реальность благодати. Таинства служат вратами («тонкими местами») между царством Божьим и нашим миром. У каждой религии есть характерные атрибуты, служащие этой цели.

Но вместо того чтобы раздвигать границы нашего мира и помогать нам находить Бога во всей жизни, таинства часто применяются, чтобы суживать и разделять. Винсент Донован, известный католический миссионер из Африки, ставил подобную практику под сомнение: «Таинство защищает нас и укрепляет милостью. Чем чаще мы принимаем его, тем лучше для нас, тем более святыми и защищенными мы становимся. А когда заканчиваем принимать, то, укрепленные и освященные, возвращаемся в мир зла — так уж вышло, что именно он является нашей человеческой жизнью»[23]. Нашей человеческой жизнью.

Что, если сама жизнь, человеческая и обыкновенная, есть высшее таинство, место, где две жизни, — имеющая характер вечности и обычная, — становятся единым целым?

На протяжении веков многие народы Азии пользуются ритуалами приветствия, такими, как жесты намаете (Индия) или гассё (Япония): приветствуя друг друга, люди складывают руки ладонями вместе перед собой, обычно на уровне груди или выше (под подбородком, ниже носа или над головой). В этом жесте одна рука символизирует высшую, духовную природу, а другая — «я», пребывающее на земле. Соединяя руки, человек выражает любовь и уважение, способность быть выше различий между людьми, связь с окружающими. Это приветствие свидетельствует о понимании условий человеческого существования, при котором две крайности превращаются в одно целое. Если правая ладонь обозначает ступни божественного, то левая — голову верующего. Союз этих двух измерений человеческой жизни — источник абсолютной радости жизни и утешения во всех скорбях.