Это Настоящий «Красный цветок», а не Ци-Гун «99 пальцев» - [14]

Без столба, ясное дело, нельзя – Piatto principale! Но и гарнир, говорю тебе как понимающий в кулинарии, совсем не лишняя штука. Для нас гарнир – подготовительные и заключительные упражнения. До столба хорошо бы открыть каналы, после столба нужно правильно распределить набранную Ци по телу. Эти упражнения из разряда «подвижно-неподвижных», согласовывают Инь и Ян в теле, да и само тело «оживляют».

Да, все тебе хотел сказать: занимаясь семейным искусством, следи, чтобы двери и ставни были хорошо заперты! А ты зарисовываешь то, что я показываю. Если у нас дело дошло до «Красного цветка», секретов больше нет. Но, прошу тебя, озаботься, чтобы ни слова, ни рисунки не вышли ни в дверь, ни в окно, – сказал он с улыбкой. Дураку это не нужно, сам понимаешь, что просто правильно стоять в столбе – это уже не просто. А других здесь нет. Но Правило есть Правило! Запомни его хорошо – Двери, Ставни, Засовы! А еще лучше, если я тебе сам нарисую основные вещи.

– Вы что, еще и рисовать умеете? – вырвалось у меня.

– А ты думал, «четыре сокровища» каллиграфа – кисти, краски, тушь и тушечницу – я держу для оформления стола?

– Но это же каллиграфия, а тут речь идет о рисовании!

– Меня учили живописи. Дядя считал, что передавать только боевое искусство – это все равно, что воспитывать цепного пса. Нужны противовесы, для чего ученику следует прививать мораль. Я не был таким шалопаем, как дядин сын, но пуганая ворона, сам знаешь… Поэтому дядя не пожалел для меня аж трех противовесов: целительство, живопись и каллиграфию. Развивал вдумчивость, старательность и способность к спокойному созерцанию. Я умею рисовать не хуже, чем писать «geroglifico», но разноцветных картин не будет, наша секрета (последнее слово он намеренно сказал с акцентом) – тоже «geroglifico». Простые линии, легкие, как облако, и мощные, как дракон! – У засмеялся, ему, похоже, это и самому понравилось.

Правильная каллиграфия – это тоже Ци-Гун, прекрасный Ци-Гун, оздоровительный. Как сейчас помню пять наставлений для каллиграфа:

1. Душевная гармония, спокойствие.

2. Доброта и мягкость чувств, следование разуму.

3. Хорошая «ровная» погода, чистый дух.

4. Соответствующие материалы (бумага и тушь).

5. Вдохновение (внезапно пришедшее желание писать).

Есть еще и пять помех для каллиграфа:

1. Тревожность, озабоченность, спутанность мысли.

2. Обстоятельства, мешающие «переложению» задуманного на бумагу.

3. Жаркий ветер, палящее солнце.

4. Бумага и тушь не в соответствии.

5. Чувство неуверенности, скованность в руке.

Пять соответствий настраивают душу на гармонию, а самой кисти придают «полноту звучания».

Наброскам, о которых я думаю, больше подходит стиль «Кисть идей», стиль «Прилежная кисть» – слишком серьезная для этого штука. Нам не нужно много деталей – только сущность и дух.

У вдруг нахмурился.

– Ты перестал быть внимательным, решил, что это праздная философия, а зря: первое, чему учат в ремесле художника, – это философии, построению живописного свитка между началами Ян и Инь. Что это, знаешь?

Я растерянно молчал.

– Небо и Земля! Художника с самого начала учат, что до первого мазка он уже должен знать место Неба и Земли.

– А скажите, У, вы могли бы нарисовать меня, мой портрет?

– Могу, но не буду вдаваться в детали: нос, рот – не важно, важно передать твою суть и чтобы другие поняли ее, когда увидят рисунок.

– А вы и вправду видите внутреннее содержание?

– Стал бы я за тебя выкладывать деньги, если бы не так?

– Неужели увидели мою внутреннюю суть? При всем уважении, в это трудно поверить.

– А верить и не надо. Результат учебы покажет. На твоем портрете ты бы занял место между Землей и Небом – ничтожный человек, ставший проводником, соединяющим два высших начала, объединивший Вселенную. Все настоящее – одинаково! И философия, и живопись, и воинское искусство. Это и есть тот «самый верхний» результат практики, которую я тебе передаю! Знаешь, тот, кто чурается философии, никогда не постигнет смысла выражений, вроде «искусная рука в каждом движении образует Великий Предел, след – как бы превращение завершения в возврат к отсутствию!»

Вот, смотри, любимый цикл художников «Четыре времени года» – годовой цикл рождения и смерти вещей. Пограничная точка круговорота, день зимнего солнцестояния – Ян ослабевает, но уже не может уменьшаться, и его удел – начать расти. Именно в это время в недрах тьмы (Инь) зарождается свет (Ян). Поэтому для художников зимний заснеженный пейзаж считается лучшей формой выражения сути бытия. А вот пример из воинских дел: Кулак Великого Предела. В этом стиле стараются минимально использовать собственную силу, и настоящие мастера «садятся» на чужую – возвращают противнику его же атакующую мощь. Чувствуешь, – «Зимний пейзаж». Противник атакует, я расслаблен и следую его силе. Вот мой Ян становится совсем слабым, я сливаюсь с противником – «зимнее солнцестояние» – его сила исчерпывается, а моя начинает расти, и я сметаю его – от зимы к лету. Поэтому и говорят: «Все настоящее – одинаково!»

У сделал обещанные рисунки. Когда я их увидел, до меня дошло – это же пиктограммы.

Пляшущих человечков придумал Конан Дойль. Но русский читатель увидел не те фигурки, которые задумал автор, при переводе из латиницы в кириллицу даже букве «Эй» пришлось растопыриться, чтобы стать «А» – не до танцев, однако!