Этландия - [10]
Желтое злое лицо бухгалтера с ненавистью смотрело ему в рот, на его жирные губы. Начальство скрипуче, с выдохом злобы крикнуло:
— Вы оглохли?! Я вас спрашиваю — счет № 131247!
Люне ошеломлен таким обидным окриком. Но рот густо смазан жиром и расплывается в мягкую улыбку.
— Господин бухгалтер, вот счет.
Он берет двумя пальцами счет и передает… Ему кажется, что бухгалтера сейчас хватит удар. Лицо у того делается пепельным, трясущимися руками он протягивает счет, указывая прыгающим пальцем на… два жирных оттиска пальцев.
Что было после! Крик, шум. Первый раз в жизни — и последний — Люне получил выговор. Он извинялся, конторщики над ним смеялись…
Этот эпизод увековечен в фолиантах фирмы «Ортиг и Сыновья».
Он хочет посмотреть, еще раз отдаться сладостной и горестной волне воспоминания.
Где он, этот оттиск?
Вот счета торгового отдела за тот год… Вот. Вот он! Два пятна сохранились. Он нюхает, и — чудо!., еще не выдохся запах! Чудный пирожок, твои следы пахнут!
Таким мечтам предавался старый счетовод Люне. Со стороны на него пристально глядел бухгалтер Мок и видел, как счетовод то закатывал глаза, то что-то бормотал, то что-то нюхал, и бухгалтер подумал:
«Стар стал. Из ума выживает. Что ж, выживешь! Двадцать лет на книге счетов. Умрет, пожалуй, скоро… Кремацию, наверно, по бедности выберет. Любительский духовой кружок есть. Думаю, недорого обойдется…»
И бухгалтер от скуки набросал на бумаге смету смерти счетовода Люне. Получалось недорого. Господин Мок зевнул и улыбнулся, довольный собой. Он всегда считал себя блестящим составителем смет.
Счетовод Люне был влюблен в этот утренний час. Летом в десять часов каждый день на его конторку падает луч и просвечивает чернильницу с синими чернилами. Она зацветает и кажется ему глубинами моря… Какое наслаждение писать этой лазурью на белых полях громадной книги!
Счетовод вообще-то не любил солнца (солнце — это утомительный воскресный день и размякший от пота крахмальный воротник), но в десять часов утра он снисходительно улыбался лучам… и, издохнув, погружался в веющие прохладой большие гладкие листы книги счетов.
«Книга счетов»? Нет, это была его жизнь.
Молодым клерком был брошен господин Люне в бушующий, как океан, мир. И тогда он вцепился в плот белой «книги счетов». Большой мир, где шумят биржи, парады, где бороздят пыльную степь дороги, был не по силам г-ну Люне. Двадцать лет он отгораживался от этого мира плотиной своей конторки.
Двадцать долгих лет сжимал он мир до более выносимых масштабов. И вот теперь мир сузился для него до книги счетов.
Одержимые страстью уходили иногда в белые кельи монастыря, иногда в белые просторы Клондайка. Книга счетов была для г-на Люне и монастырем и Клондайком. Тяжелые конторские книги, испещренные цифрами, заменили ему всю ту вселенную, которая шумно и бесцельно текла за пределами конторки. Для простого, неискушенного глаза пыльные огромные книги с чернильными пятнами на переплетах были мертвы. На страницах недвижно лежали горы цифр, наименований товаров, имен покупателей и контрагентов. Для Люне это был живой, дышащий мир. Все страсти, все чувства Люне находили удовлетворение в мире лицевых счетов, балансов и сальдо.
Разве мог в том большом и пыльном мире господин счетовод позволить себе путешествие в далекие страны? Жена умерла бы от хохота, если бы услышала, что эта сутулая кляча мечтает о путешествии в Аргентину. А здесь, за стенами конторы, в дни, когда сердцем овладевала тоска по далеким морям, по неведомым портам и странам, счетовод пускался в сладостные путешествия. Надписи страниц книги счетов переносили его в Голландию: «Отправлено франко Роттердам…»
И уже плыл в волнах Северного моря, с грузом поташа, господин Люне.
Путешествия были самые разнообразные. То он вывозил перец из Сингапура, прощался с Индией и исчезал в черных штормах океана. То вез лен и пеньку из холодной России… И, склонив лысую голову к странице, окунувшись в ароматы пряных названий Рио-де-Жанейро, Манилы, Сан-Франциско, Александрии, в запахи корицы и бананов, Люне вдыхал бризы атоллов, где покачиваются над изумрудными водами короны пальм, бродил с караванами в далеких пустынях Геджаса… или задумчиво стоял на борту парохода, идущего северными водами в Архангельск…
Если там, в мире, он был совершенно одинок, то здесь, в грудах книг дебиторов и кредиторов, у него были тысячи старых знакомых. Из года в год разнося цифры по лицевым счетам, он стал видеть живыми всех покупателей фирмы. Так, «Армстронг Питт и К°» в Сан-Франциско был сносным стариком, румяным, хотя и с седой головой. Раскрывая утром книгу, Люне никогда не позволял себе механически вписать товар и сумму; беззвучно шевеля губами, он вел долгие разговоры со своими старыми знакомыми.
— Итак, старый друг Армстронг Питт, в прошлый раз вы получили от нас сто сорок семь тонн асбеста? Он вам понравился. Я отфрахтовал вам еще двести пятьдесят… Как живут ваши сыновья? Я вас понимаю. Молодежь теперь испорчена. Знаю, у вас они повесы. Транжирят, деньги. А вы со своим добрым сердцем балуете их. Вот в прошлый раз просрочили платеж… Господин Армстронг Питт! Понимаю: большие расходы… Женился ли ваш сын? Какая погода в Фриско?
Реалити-шоу «Место» – для тех, кто не может найти свое место. Именно туда попадает Лу́на после очередного увольнения из Офиса. Десять участников, один общий знаменатель – навязчивое желание ковыряться в себе тупым ржавым гвоздем. Экзальтированные ведущие колдуют над телевизионным зельем, то и дело подсыпая перцу в супчик из кровоточащих ран и жестоких провокаций. Безжалостная публика рукоплещет. Победитель получит главный приз, если сдаст финальный экзамен. Подробностей никто не знает. Но самое непонятное – как выжить в мире, где каждая лужа становится кривым зеркалом и издевательски хохочет, отражая очередного ребенка, не отличившего на вкус карамель от стекла? Как выжить в мире, где нужно быть самым счастливым? Похоже, и этого никто не знает…
«Да неужели вы верите в подобную чушь?! Неужели вы верите, что в двадцать первом веке, после стольких поучительных потрясений, у нас, в Европейских Штатах, завелся…».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Николай Николаевич Шелонский - русский прозаик и журналист конца XIX - начала XX века (точные даты рождения и смерти неизвестны). Жил в Москве, работал учителем, затем занялся литературной деятельностью. Сотрудничал с газетами «Русский листок», «Московские ведомости» и другими изданиями. Согласно архивным данным, являлся секретным агентом департамента полиции. Известен своими романами, которые можно отнести к фантастическому жанру. В этой книге представлены два произведения Шелонского. Герой романа «Братья Святого Креста» (1893) еще в Древнем Египте, приняв эликсир долголетия, участвует во многих исторических событиях, например в крестовых походах. Другой роман, «В мире будущего» (1892), занимает заметное место в российской фантастике и является одной из первых попыток создать полномасштабную славянофильскую утопию.
Издательство «Престиж Бук» выпустило под одной обложкой сборник исторических расследований Кирилла Еськова — «Показания гражданки Клио». Помимо перешедшего уже в разряд классики жанра «Евангелия от Афрания» (а также «Японского оксюморона», «ЦРУ как мифологемы» и «Дежавю»), в книге представлен и новый исторический детектив — «Чиста английское убийство»: расследование загадочной смерти Кристофера Марло. Экстравагантный гений Марло — «Поэт и шпион», как он аттестован в заглавии недавней его Оксфордской биографии — был величайшим из предшественников Шекспира в английской поэзии и драматургии и — как уж водится у них, в Англии — сотрудником секретной службы «страшного Вальсингама».
На протяжении многих десятилетий в конце XIX — начале XX века чуть ли не все европейские страны зачитывались приключениями короля сыщиков Ната Пинкертона, единственного, чья слава соперничала со славой Шерлока Холмса. Однако если образ Холмса возник под пером сэра Конан Дойля, то Пинкертон, едва ли не столь же бессмертный, был создан неизвестно кем, притом не в англоязычном мире, а в Германии. В России за последние годы были переизданы многие книги, рассказывающие о нем, но никогда не предпринималось попытки издать максимально полный свод выпусков этих приключений. В седьмом томе продолжаются приключения известного сыщика Ната Пинкертона.
«Жан Рэй — воплощение Эдгара По, приспособленного к нашей эпохе» — сказал об авторе этой книги величайший из фантастов, писавших на французском языке после Жюля Верна, Морис Ренар, чем дал самое точное из всех возможных определений творчества Жана Мари Раймона де Кремера (1887–1964), писавшего под множеством псевдонимов, из которых наиболее знамениты Жан Рэй, Гарри Диксон и Джон Фландерс. Граница, разделявшая творчество этих «личностей», почти незрима; случалось, что произведение Фландерса переиздавалось под именем Рэя, бывало и наоборот; в силу этого становится возможным соединять некоторые повести и рассказы под одной обложкой, особо не задумываясь о том, кто же перед нами — Рэй или Фландерс. Начиная уже второй десяток томов собрания сочинений «бельгийского Эдгара По», издательство отдельно благодарит хранителей его архива и лично господина Андре Вербрюггена, предоставившего для перевода тексты, практически неизвестные на родине писателя.