Этика Спинозы как метафизика морали - [82]

Сейчас обратимся к пониманию им воли как способности «желания, по которому ум домогается какой-либо вещи или отвращается от нее».

Воля как стремление к сохранению своего бытия. Термином voluntas Спиноза обозначает известное нам стремление (conatus) человеческого ума пребывать в своем бытии (esse) в течение неопределенного времени (III 9 схол.). Желание, о котором шла речь, составляет разновидность названного стремления: желание есть влечение с сознанием его, а влечение (appetitus) представляет собой свойственное уму и телу стремление к сохранению собственного бытия. При этом воля наделяется Спинозой уже не интеллектуальными свойствами, а скорее качествами метафизического порядка – инерцией каждой вещи к сохранению своего бытия, или стремлением живого существа в целом к самосохранению (оно может быть бессознательным). Как мы знаем, эта способность человека не соразмерна познавательным приоритетам ума, последнее подтверждается и тем фактом, что ум стремится сохранять свое бытие, даже если не все его идеи адекватны. В своей обыденной жизни или в ординарном устроении своего существования (обычном порядке вещей), где он неизбежно подвергается внешним воздействиям и исполнен аффектов, человеческий субъект стремится сохранять свое бытие в любой возможной форме его проявления. Даже неадекватное, или ложное познание ума видится Спинозе как некий способ бытия, хоть и лишенный полноты и ясности. Он всегда желает сохранять что-то от бытия и избегает ничто¹.

Воля выражается в стремлении ума к пребыванию в своем бытии, но при этом, как оказывается, она обладает известной избирательностью в выборе определенных способов своего существования, ведь желание всегда чего-то домогается и чего-то избегает. Стремление человеческого существа к самосохранению (желание сохранить свое бытие) имеет логическое и экзистенциальное выражение. Логически это звучит так: определение каждой вещи утверждает сущность вещи, а не отрицает ее. В определении самой вещи нет ничего, что могло бы ее отрицать (III 4). В каком-то смысле определение вещи, или ее идея в бесконечном божественном уме является залогом ее вечного существования.

В экзистенциальном (витальном) плане это означает, что всякая вещь стремится существовать (жить) и не имеет в себе ничего, что могло бы ее уничтожить. Таким образом, как полагает Спиноза, уничтожить какую-либо вещь можно только внешней причиной (III 6).

Но поскольку человек живет далеко не в идеальном мире, он подвергается разного рода воздействиям внешней среды, одни из которых могут способствовать продолжению его существования, другие – угрожать ему. Как же определить, какие из внешних факторов благоприятны для нас, а какие вредны? Как человеку сориентироваться в мире или, другими словами, как выбрать то, к чему нужно стремиться и чего следует избегать? Ясно, что именно эту функцию избирательного порядка и выполняет названный аффект желания как проявления воли, которая домогается чего-то и чего-то избегает. Согласно Спинозе, наша воля всегда стремится избирать лучшее, т. е. нечто такое, что, по-видимому, могло бы способствовать продолжению нашего бытия, ведь по определению никакая воля зла себе не желает (Спиноза в некотором смысле воспроизводит здесь логику рассуждений Сократа о природе моральных начал из платоновского диалога «Протагор»).

Каким же инструментарием пользуется воля (желание), осуществляя это жизненно важное различение? Возможно, в этом случае в качестве специфических операторов, обеспечивающих некие гарантии экзистенциальной надежности в акте выбора нашей воли, Спиноза использует такие понятия, как «сила существования нашего тела», «способности нашего тела к действию», «большая или меньшая реальность нашего тела», «способность ума к мышлению», «переход ума к большему или меньшему совершенству» (см. III 11; III 11 схол.; III Общее определение аффектов и др.). В его основном этическом трактате нет более или менее развернутого определения этих важных операторов, определяющих порядок умственной и телесной жизни человеческого существа, поэтому их содержание нужно каждый раз вычитывать из различных теорем «Этики». Но экзистенциальный смысл обозначенных терминов не вызывает сомнений – все они говорят о росте, подъеме, реальности и совершенстве силы бытия или существования, присущей каждой вещи, или наоборот, об уменьшении этой силы, снижении ее потенциала, о ее призрачности и несовершенстве. При этом жизненная сила, с которой каждая вещь пребывает в своем существовании, сама опирается на иное, более приоритетное фундаментальное основание, из которого прорастает все сущее, – на бесконечную необходимость божественной природы, из которой вытекает бесконечно многое бесконечно многими способами (I 16). Другими словами, это вечная и бесконечная сущность Бога, или могущество Бога, составляющее причину всех вещей (potentia Dei) (I 36). Силу существования каждой вещи можно определить как метафизическую инерцию или устойчивость всякого индивидуального бытия по отношению к разрушительным факторам внешней среды.

Это подтверждается еще и тем, что в теореме 19 ч. IV Спиноза называет влечение (appetitus) к добру сущностью, или природой человека. Для подтверждения этой посылки он ссылается на схолию к теореме 9 ч. III. Но в этой схолии тот же термин «влечение» (appetitus) обозначает стремление нашего ума и тела, т. е. нашей природы пребывать в своем существовании. В таком случае можно с определенностью утверждать, что Спиноза понимает добро как способность человека (его природы) пребывать в своем существовании, или сохранять свое бытие, утрата же этой способности оценивается им как зло. Таким образом, благом для любой вещи он считает само ее существование (бытие)