Этика Нового Завета - [5]
На этом последнем примере хорошо видно, насколько сложно исследовать новозаветную этику даже на дескриптивном уровне: моя формулировка предполагает, что упомянутая оговорка принадлежит не историческому Иисусу, а Матфею или преданиям его общины. Стало быть, дескриптивная задача требует внимания к истории развития нравственного учения в каноне[12].
Однако здесь мы не вправе ограничиваться эксплицитным нравственным учением новозаветных текстов. Нравственный мир Церкви проявляется не только в «дидахе», но и в рассказах, символах, социальных структурах и обычаях, формирующих этос общины. Возьмем, например, Евангелие от Иоанна. Этических наставлений как таковых там практически нет. Однако его рассказ о «человеке с неба», который приходит, чтобы открыть неверующему миру волю Божью, имеет и этический смысл[13]. Таким образом, работа исторического критика предполагает проведение «густой дескрипции» символического мира общин, которые создавали и получали новозаветные тексты[14].
Часть I данной книги посвящена именно дескриптивному обзору основных новозаветных книг: как каждая из них изображает этическую позицию и ответственность общины веры? В наши цели не входит исчерпывающее описание этического содержания Нового Завета. Задача скорее состоит в том, чтобы сделать набросок особенностей нравственного подхода в каждом из этих текстов.
(Б) Синтетическая задача: поместить текст в канонический контекст
Если в наших занятиях новозаветной этикой нас волнует богословская проблематика, необходимо далее спросить о степени когерентности между различными свидетельствами. Таким образом мы переходим от дескриптивной задачи к синтетической. Существует ли в многообразии канона единая этическая позиция[15]?
Уэйн Микс считает эту задачу нерешаемой. По его мнению, идеологическое многообразие канона не редуцируемо[16]. Если так, то действительно пора кончать разговоры о «новозаветной этике», а вместо них заняться этосом и обычаями индивидуальных общин, представленных новозаветными документами. Однако я считаю выявление когерентности в каноне делом и возможным, и необходимым. Трудность же здесь - методологического плана: какой метод позволит выявить когерентность?
Иногда к делу подходят через попытку примирить противоречия. Противоречит ли требование Матфея более высокой праведности (Мф 5:27) Павлову благовестию об оправдании нечестивцев (Рим 4:5)? Придает ли забота Луки о последующем существовании Церкви в истории радикальную эсхатологическую этику ранней Церкви? Как соотносится заповедь «выйдите из среды их и отделитесь» (2 Кор 6:14-7:1) со знаменитыми трапезами Иисуса с грешниками и сборщиками податей? Как сочетается принцип, что во Христе «нет ни мужского пола, ни женского» (Гал 3:28) с конкретным пасторским наказом, повелевающим женщинам в церквах молчать (1 Кор 14:34-35) и подчиняться мужьям (Еф 5:22-24)? Что есть государство: служитель Бога ко благу (Рим 13:1-7) или зверь из бездны, идущий войной на святых (Откр 13)?
Если мы хотим гармонизаций ненадуманных, то необходимо рассматривать такие частные случаи внутриканонических нестыковок в контексте общей природы новозаветных нравственных тем и подходов[17]. К сожалению, в работах по новозаветной этике не всегда можно встретить соответствующий адекватный анализ. Есть ли в этих разных текстах нечто общее в плане руководства к нравственной жизни? Если есть, то что[18]?
Некоторые толкователи, обращавшиеся к этой проблеме, пытаются выделить единый принцип - основу нравственного учения Нового Завета. Иногда в качестве такого великого императива, стоящего в центре новозаветного свидетельства, называют любовь. Здесь можно ссылаться, например, на Мк 12:28-34 и 1 Кор 13. Тем не менее далее я попытаюсь показать: понятие любви не обеспечивает когерентность новозаветной этики[19].
В части II я аргументирую, что ни один принцип не объясняет единства новозаветных текстов. Вместо этого для решения поставленной задачи нам необходим кластер ключевых образов. Их следует брать не откуда-то извне, а из самих текстов. И они должны давать связующую канву, которая помогает интерпретировать индивидуальные тексты. Избранные мною ключевые образы - община, крест и новое творение. Об их значении и применении к нашей задаче мы поговорим в части II.
(В) Герменевтическая задача: соотнести текст с нашей ситуацией
Допустим, нам удалось предложить удовлетворительное описание этического содержания Нового Завета. Все равно мы стоим на краю устрашающей бездны - временной и культурной дистанции между нами и текстом. Можем ли мы переправиться через эту пропасть? Такова герменевтическая задача. Как применить к нам новозаветную Весть?
Эту проблему остро поставил передо мной один методистский пастор из Канзаса. На трехдневном занятии по Посланию к Римлянам я объяснял слушателям: это послание не богословский трактат о личном спасении. Павел в первую очередь говорит о соотношении между евреями и язычниками в промысле Божьем об искуплении человечества. Он настаивает: Евангелие не отменяет верности Бога Израилю. В последний день один из пасторов сказал: «Профессор Хейз! Вы убедили меня в своей правоте относительно Римлян, но теперь я просто не представляю, как проповедовать по этому посланию. У нас, в западном Канзасе, где я служу, людей не так уж сильно волнует судьба Израиля, и в пределах сотни миль от церкви нет ни одного еврея». На это возражение требуется дать вдумчивый ответ.
