Эта песня мне знакома - [51]

— Не буду больше отнимать у вас время, — сказал он супругам. — Вы были очень любезны.

— Мистер Греко, — произнесла Нэнси Хаммонд, — все эти четыре года я искренне верила, что гибель Грейс была трагической случайностью, но теперь, после того как я увидела запись, на которой Питер Кэррингтон избивает полицейского перед домом Олторпов, я больше так не думаю. Этот человек психопат. Мне так и представляется, как он берет уснувшую Грейс на руки, несет ее к бассейну и бросает в воду. Жаль, что я не смогла рассказать вам ничего такого, что помогло бы доказать его причастность к ее смерти.

— И мне тоже, — согласился Джеффри Хаммонд. — Очень жаль, что у нас в Нью-Джерси собираются отменить смертную казнь.

Греко уже собирался было поддакнуть, когда увидел нечто такое, отчего у него перехватило дух. Это была неприкрытая мука в глазах Хаммонда. Чутье, которое крайне редко его подводило, подсказывало Греко, что перед ним тот самый человек, который был любовником Грейс Кэррингтон.

43

После того как обвинение было предъявлено, прокурор позволил мне вернуться к Питеру в камеру, где его держали в ожидании отправки обратно в тюрьму.

По-прежнему скованный по рукам и ногам, он стоял посреди камеры, опустив голову и закрыв глаза. У меня защемило сердце. Он был такой худой, что, казалось, за одну ночь потерял в весе фунтов двадцать. Волосы у него спутались, а бледное лицо с сизой порослью щетины казалось каким-то неживым.

В углу камеры стоял загаженный унитаз, вонь от которого чувствовалась далеко за пределами камеры.

Питер, должно быть, почувствовал мое присутствие, потому что поднял голову и открыл глаза.

— Кей, — произнес он спокойным тоном, хотя взгляд его молил о понимании, — вчера ночью я вовсе не пытался никуда сбежать. Мне приснилось, будто я должен что-то найти, а потом во сне кто-то напал на меня. Кей, я ударил того полицейского наяву. Я причинил ему вред. Может, я…

— Я знаю, что ты не пытался никуда сбежать, Питер, — перебила я его. — Мы заставим всех понять это.

Питер на шаг отступил, как будто опасался, что я могу оттолкнуть его, но потом подошел вплотную к прутьям и сжал мои пальцы. Я отметила, что электронный браслет с его запястья исчез. Он сделал свое дело, оповестил полицейских, что Питер покинул поместье. Деньги налогоплательщиков штата Нью-Джерси были потрачены не зря.

— Кей, я хочу, чтобы ты развелась со мной и продолжала жить нормальной жизнью.

Тут уж я не выдержала и разрыдалась, хотя и понимала, что делаю Питеру только хуже, и злилась на себя за это.

— Питер, ох, Питер, пожалуйста, не смей так говорить, даже думать так не смей!

— Кей, — остановил он меня, — с минуты на минуту за мной придут. Послушай меня. Я не хочу, чтобы ты оставалась в доме одна. Попроси бабушку, пусть поживет с тобой.

Я покачала головой.

— Нет.

В камеру вошел конвойный.

— Прошу прощения. Миссис Кэррингтон, вам придется уйти.

— Я узнаю, когда можно будет тебя навестить… — глотая слезы, сказала я Питеру.

— Кей, ты должна разобраться с этим без промедления, — перебил меня Питер. — Скажи Винсенту, пусть сегодня же наймет охрану. Я хочу, чтобы дом охраняли круглые сутки. Ты не должна оставаться там без охраны.

Это были слова заботливого мужа. Питер боялся за меня.

Я пристально взглянула на него. Конвойный взял меня за локоть и попытался вывести из камеры. Я не пошелохнулась. Я должна была кое-что сказать Питеру и хотела, чтобы конвойный тоже слышал мои слова.

— Питер, когда весь этот кошмар закончится, я такую вечеринку в честь твоего освобождения закачу — все упадут!

Наградой мне стала его печальная улыбка.

— Ох, Кей, хотел бы я верить, что так оно и будет.

На следующее утро вся команда защитников Питера в полном составе собралась в особняке. Само собой, приехали Уолтер Маркинсон и Коннер Бэнкс. Прилетели и два других адвоката — Сол Абрамсон из Чикаго и Артур Роббинс из Бостона.

Винсент Слейтер уселся на свое традиционное место за обеденным столом. Барры, как обычно, подали кофе со сдобой и минеральную воду. Все было как всегда, только Питер не сидел во главе стола. Его место заняла я.

Если на прошлой неделе атмосфера была просто гнетущей, сегодня она стала откровенно похоронной. Начал дискуссию Коннер Бэнкс.

— Кей, если это послужит вам хотя бы каким-то утешением, в полицейском рапорте о событиях позапрошлой ночи говорится, что Питер производил впечатление человека не в себе, в глазах у него было отсутствующее выражение и он никак не реагировал на команды полицейских после того, как на него надели наручники. Когда его посадили в патрульную машину, он начал спрашивать у них, что произошло и почему он здесь. Он даже произнес «Я не имею права покидать территорию моего поместья, мне не нужны неприятности». Его проверили на наркотики, но никаких следов у него в организме не оказалось, так что, думаю, они по меньшей мере не считают, что он притворялся.

— Он не притворялся.

— Нам нужна вся его медицинская документация, — сказал Маркинсон. — Раньше у него когда-нибудь были приступы лунатизма?

— Да, были, — опередил меня Винсент Слейтер.

На лбу и над верхней губой у Слейтера выступили бисеринки пота. «Потеют только лошади и мужчины, дамы разгорячаются». Этой бородатой шуткой неизменно отвечала мне Мэгги, когда в юности я приходила домой после игры в теннис и жаловалась, что вспотела. Поймав себя на этой мысли, я решила, что это я, наверное, не в себе.