Естественные - [22]

Агент Локк указала на фото, привлекая внимание Дина.

— Но после того как вы ударили кого-то в спину, вам не придется переворачивать их и складывать им руки, ладонями вверх по бокам, — она остановилась, указывая на фото, но продолжая говорить — о других убийцах, других вещах, которые она видела на своей работе в ФБР. — Вы не должны целовать их лбы или отрезать их губы или оставлять кусочек оригами рядом с телом.

Выражение лица агента Локк было серьезным, но не настолько, как у Дина. Она выполняла эту работу уже некоторое время, но она еще не привыкла к ней — как и я.

— В совокупности мы говорим об этих дополнительных действиях и о том, что они говорят нам о Н. О. — и о подчерке. Подчерк Н. О. рассказывает нам о его или ее основной психологии: фантазии, глубоко спрятанных потребностях, эмоциях.

Дин посмотрел на свои руки.

— Эти потребности, эти фантазии, эти эмоции, — сказал он. — Они не меняются. Убийца может поменять оружие, может начать убивать чаще, может изменить место, может начать выбирать другой тип жертв, но его подчерк остается прежним.

Я обратила внимание на фотографии. Трем женщинам нанесли удар: двум в переулке, одной в ее собственной кухне. Женщина на кухне сопротивлялась, судя по фотографии, а у двух других не было шанса.

— Эти две, — сказала я, вытаскивая первые две фотографии. — Убийца удивил их. Вы сказали, что Н. О. зарезал эту сзади, — я указала на девушку слева. — После того, как она умерла или была близка к этому, и не могла больше бороться, он перевернул ее. Таким образом, она могла его видеть.

Это было то, о чем говорила агент Локк, когда использовала фразу «глубоко спрятанные потребности». Убийца напал на девушку сзади, но по какой-то причине для него было важно, чтобы она видела его лицо, а он ее.

— Не говори «он», — сказал Дин. Он подвинулся, и вдруг, я почувствовала тепло от его тела. — Скажи «ты», Кэсси. Или скажи «я».

— Хорошо, — сказала я. Я перестала говорить об убийце — и начала говорить с ним. — Ты хочешь, чтобы они видели тебя. Ты хочешь стоять над ними. И пока они лежат там и умирают, или, может быть, даже после того как они будут мертвы, ты не сможешь удержаться, и прикоснешься к ним. Ты поправишь их одежду. Ты отложишь оружие в сторону, — я смотрела на фото девушки, на которую он напал сзади, и что-то еще поразило меня в этом. — Ты думаешь, что они красивы, но девушки как они, женщины как они, даже не видят тебя, — я сделала паузу. — Таким образом, ты заставляешь их увидеть тебя.

Я посмотрела на следующую фотографию: другая женщина, зарезана и найдена мертвой на тротуаре. Как и первая, она была выбрана для удобства. Но в соответствии с примечаниями на фото, она не была зарезана сзади.

— Этого было недостаточно, — сказала я. — Перевернуть ее после того, как она умерла, было недостаточно. Таким образом, ты напал на следующую с фронта.

Как и первая жертва, эта была аккуратно перевернута на спину, ее волосы лежали веером вокруг ее лица как неестественный нимб. Даже не задумываясь, я взяла третье фото в верхнем ряду — у жертвы огнестрельное ранение, от которого она быстро умерла — и отложила его в сторону. Это не было работой одного и того же преступника. Убийство было быстрым и чистым, и не было даже желания изучать его.

Возвращая мое внимание к нижнему ряду фотографий, я просмотрела их, пытаясь держать эмоции под контролем, также как Дин. Одна из этих женщин была убита тем же Н. О., что и первые две. Простейший ответ — и неправильный — третья зарезанная женщина была убита на кухне, ножом из ее собственного ящика. Она боролась, она умерла кроваво, и убийца оставил ее здесь, с задранной юбкой, и неестественно изогнутым телом. «Тебе нужно видеть их», сказала я убийце тихо, представив его силуэт в моей голове. «Тебе нужно, чтобы они видели тебя. Они должны быть прекрасны».

Эта третья жертва была убита после первых двух. М. Д. Н. О. изменился: другое оружие, другое место. Но в глубине убийца не изменился. Он был тем же человеком, с теми же больными спрятанными потребностями.

Каждый раз, когда ты убиваешь, тебе надо больше. Тебе необходимо быть лучше. Ей нужно быть лучше. Убивать женщин на улице уже было недостаточно. Ты не хочешь по-быстрому в переулке. Ты хочешь отношений. Женщину. Дом.

Я нацелилась на фото двух женщин, убитых в их спальнях. Обеих нашли лежащими в их кроватях. Одна была застрелена. Другая задушена.

Ты поймал ее ночью. В ее доме. В ее спальне. Теперь она не смотрит сквозь тебя, правда? Теперь она не так хороша для тебя.

Я попыталась представить Н. О. стреляющего в женщину, но его не так просто вычислить.

Ты хочешь, чтобы она увидела тебя. Ты хочешь коснуться ее. Ты хочешь почувствовать, как из нее уходит жизнь, медленно-медленно.

— Эта была последней, — сказала я, указывая на женщину, которую задушили в ее же постели. — Другой М. Д.. Тот же подчерк.

Эта женщина умерла, смотря на него, и он уложил ее в позу: подпер голову подушкой, уложил ее каштановые волосы вокруг мертвого лица.

Внезапно, я почувствовала тошноту. Это не было просто представлением о том, что произошло с этими женщинами. На мгновение я была связана с человеком, который сделал это. Я поняла.