Эстер Уотерс - [154]

Мистер Артур — так называли они его в своих беседах — не извлекал никакого дохода из имения. Ренты вдове едва хватало на жизнь и на выплату по закладным. Вся земля сдавалась внаем; мистер Артур пытался сдать дом тоже, однако это оказалось невозможным — пришлось бы сначала израсходовать солидную сумму, чтобы привести дом и усадьбу в надлежащее состояние, а заниматься этим у мистера Артура не было никакой охоты. Скачки куда более доходное предприятие, заявил он. К тому же ведь и парк был сдан в аренду, и мистер Артур мог распоряжаться только домом и садом; он даже не мог больше скакать верхом по холмам, не спросив у кого-то дозволения, поэтому ему было уже все равно, что станется с усадьбой. Его матушка могла доживать там свои дни, стараясь, по ее собственным словам, сохранить, что возможно, — мистера Артура это не касалось, лишь бы она его не тревожила. Все это мистер Артур изложил во время одного из своих редких посещений, а также в своих письмах, когда он брал на себя труд отвечать на письма матери. Его равнодушие причиняло боль старой даме, — ведь у нее уже ничего не оставалось в жизни, кроме усадьбы. Мало-помалу миссис Барфилд перестала советоваться с сыном, и когда ходить в Бидинг ей стало не под силу, она вынесла из гостиной мебель и поставила там простой сосновый стол. Она не задумалась над тем, что скажет Артур, если она станет приглашать к себе на молитвенные собрания соседей или вывесит на столбе у ворот объявление об этих собраниях.

Однажды миссис Барфилд и Эстер прогуливались по аллее и с удивлением увидели, что белая калитка отворилась и появился мистер Артур. Мать поспешила навстречу сыну и приостановилась в нерешительности, испуганная гневным выражением его лица. Она вспомнила про объявление и пожалела, что рассердила его. Ей просто не пришло тогда в голову, что это будет ему неприятно, и теперь она семенила рядом с ним, прося выслушать ее. Но, к великому ее огорчению, Артур, по-видимому, не мог совладать со своим раздражением. Он не желал ничего слушать и продолжал осыпать мать упреками, стараясь при этом уколоть ее как можно больнее.

Ему наплевать, если ветер валит деревья, ему наплевать, если со стен сыплется штукатурка, он не имеет ни пенса от этой усадьбы, и пусть бы она провалилась к черту, ему наплевать. Мать получает свою вдовью часть доходов, он не мешает ей распоряжаться ими по своему усмотрению и разрешил ей жить здесь. Однако он не потерпит, чтобы всякая шантрапа из города лезла в его дом. Семейство Барфилдов как-никак принадлежит к дворянскому сословию, и пока стены Вудвью еще не рассыпались в прах, он желает, чтобы этот дом оставался тем, чем он был. Если дом пришел в упадок, этого он ничуть не стыдится. Принца Уэльского можно принимать в развалинах замка, но нельзя приглашать его в диссидентскую молельню.

Миссис Барфилд возразила, что ей непонятно, какое бесчестие может навлечь на дом то обстоятельство, что несколько добрых друзей соберутся в нем для молитвы… Она не предполагала, что сыну будет неприятно, если она примет их. Больше она этого делать не будет. К сожалению, ходить в Бидинг ей уже не под силу, а другого подходящего дома поблизости нет, значит, ей придется отказаться от посещения молитвенных собраний.

— А я не могу понять, какое можно получать удовольствие, преклоняя колени вместе с толпой мелких лавочников… Это вы здесь, перед этим столом, плюхаетесь на колени? — спросил мистер Артур, указывая на длинный сосновый стол. — Вы превратили гостиную в самую настоящую сектантскую молельню.

— Господь сказал, что, когда двое соберутся для молитвы, он будет с ними. Это великие слова, и с годами мы все сильнее и сильнее чувствуем потребность в духовном общении. Только таким путем мы воистину ощущаем свою близость к господу… Ты презираешь простых людей, а в глазах господа все люди равны.

И что бы я делала здесь совсем одна, если бы не молитва? И Эстер, прожив такую трудную, полную испытаний жизнь, в чем еще найдет она утешение, как не в молитве? Это наша единственная отрада.

— Полагаю, что для молитвы также следует выбирать себе подходящее общество, как и для всего прочего. Да и какой толк от ваших молитв? Чудес в наше время не бывает.

— Ты еще молод, Артур, и у тебя не может быть такой потребности в молитве, как у нас, — у двух старых одиноких женщин. По мере того как годы и одиночество ложатся нам на плечи, реальная жизнь течет мимо нас как бы стороной, а мы становимся все чувствительнее к таинствам духа. Затем господь наш Иисус Христос и одарил нас своей любовью и молитвой, чтобы мы могли заглянуть дальше, в глубь души.

Необычайно прекрасно было в это мгновение ее лицо — отрешенность от всего мирского придала ему удивительную одухотворенность, преобразив его подобно тому, как сумерки смягчают и преображают предметы. Устами смиреннейших глаголет истина, когда их слова исходят из глубины сердца. И даже Артур, этот грубый игрок, был тронут. Он сказал:

— Если я чем-нибудь оскорбил ваши религиозные чувства, прошу у вас прощения.

Миссис Барфилд промолчала.

— Вы не хотите простить меня, маменька?