Если упадёт один... - [37]

— Это наши ловят парашютистов! — воскликнул Василий. — И стреляют не иначе как из автоматов.

— Конечно, наши, — сказал Никодим. — Пока немцы спускались на парашютах, наши следили за ними. Немцы — на землю, а наши их тут же, тепленьких: «Руки вверх!»

— А кто не сдался или где дальше приземлился, тех сейчас и ликвиди­руют, — сказал Иван и добавил: — Надо быть очень внимательными, может, какой немец убежал, так мы его должны скрутить и притащить к нашим.

— Конечно, — согласился с ним Василий. — Если что, не упустим. Глав­ное — напасть на него врасплох, отобрать оружие. И брать только жи...

Вдруг он осекся, словно споткнулся, наверное, хотел отдать команду брать врага живым, и упал в траву. За ним, еще ничего не понимая, упали Ваня и Никодим.

— Немцы, — прошептал Василий, быстро отползая назад.— Там, впере­ди, около моста. Много...

Кажется, парней не заметили. Затаившись, они какое-то время лежали молча, не зная, что делать. Потом Иван, приложив к губам палец, осторожно пополз вперед, на вершину пригорка. За ним — Никодим и Василий.

Опять было очень страшно. Казалась, что за каждым кустом притаился немец. Еще мгновение, и грянет выстрел. Но парни не останавливались, полз­ли и ползли, постепенно преодолевали страх, и это теперь для каждого из них было очень важно: они становились бойцами, хотя еще не понимали этого.

Через некоторое время доползли до вершины пригорка, поросшего малин­ником, притаились. Осторожно раздвинув заросли, посмотрели вперед: перед ними был не эшелон, а мост через Дубосну. Длинный, металлический, на четырех бетонных опорах, он был как на ладони: четыре немца, вооруженные автоматами, ходили по нем.

Немцы также были и на железнодорожной насыпи. Много немцев.

До моста было метров триста, может, чуть более. Попробуй точно опреде­лить, если сердце трясется, а дыхание частое-частое и горячее, и какая-то неизвестная сила вдавливает тебя в землю. Да так, что не подняться, не отползти. Опять страшно. Но уже не как раньше.

Постепенно каждый из них, наблюдая за происходящим возле моста, понимал, что недосягаем для врага. И этого было достаточно, чтобы контро­лировать себя, видеть рядом с собой других, предугадывать то, что они будут делать дальше.

Если ты в таком состоянии, то шанс выжить даже в самой сложной ситу­ации есть.

Постепенно туман рассеивался (а может, его и не было). И вот уже кроме реки, моста, фигурок немцев на нем, возле него и у железнодорожного полот­на парни заметили на лугу за обочиной по ту сторону рельсов большую толпу людей, окруженных автоматчиками.

— Пленные, — прошептал Василий.

— Наши, с эшелона, — тихо уточнил Никодим.

Так и есть: эшелон разбомбили вскоре после того, как переехали мост. Значит, и они, братья Боровцы, и их товарищ Василий Кечик, если бы не убе­жали так далеко в лес, были бы здесь.

— Наши, — подтвердил Василий и привстал. — Да-а, ну и дела. — Иван также приподнялся, чтобы лучше разглядеть, что делается у моста.

— Эх, было бы чем пальнуть по немцам, — отчаянно проговорил Нико­дим, приподнимаясь вслед за братом.

Вдруг от охранников отделился автоматчик, через насыпь бросился сюда, к пригорку, пробежал несколько шагов, остановился и выпустил в сторону парней длинную очередь. И сразу же рядом с ними землю взрыли пули.

— Ложись! — закричал Василий и первым упал в траву. Через мгновение он, втягивая голову в плечи, закрывая ее руками, заметив, что Никодим и Иван также лежат на земле, добавил: — Отползаем! Поднимаемся, бежим в лес в том направлении, откуда прибежали! Бежим и видим друг друга.

Парни торопливо отползли на несколько метров от пригорка, который закрывал их от немцев, поднялись и, пригибаясь, бросились к сосняку, а мино­вав его, — в чащу леса.

Выстрелы сзади слышались еще долго, и долго по лесу катилось сухое эхо.

2

Через неделю, пройдя берегом реки на запад неизвестно сколько киломе­тров, парни поняли, что до родных деревень не так уж и далеко.

А тогда, убегая от немцев, которых так близко видели впервые (пара­шютисты в небе не в счет: высоко и далеко), понимали, что враг вовсе не такой, каким они его представляли. Нет, он не глупый. Он не будет стоять и ждать, пока его забросают шапками такие, как Василий, Никодим и Иван или их товарищи по эшелону. Он пришел хозяйничать на этой земле и убивать. И может быть, не будет церемониться с теми, кого взял в плен. И то, что пар­ням удалось убежать, у каждого из них вызывало двоякое чувство.

Во-первых — повезло. Во-вторых, что скажем своим, когда придем к ним? Скажем, что сбежали от эшелона, когда его разбомбили немецкие самолеты?.. Сразу же спросят: «Команда убегать была? А где остальные? Не дезертиры ли?» (Вновь все возвращается к одному и тому же.)

Конечно, команды бежать никто не давал. Здесь и врать не надо, никто не поверит, коль только втроем уцелели. Но ведь без команды убегали не одни они, многие бежали куда глаза глядят: только бы не погибнуть.

Многие?.. Паникеры! Из-за вас, из-за вашей трусости столько людей попало в плен. По закону военного времени.

Что может быть с каждым из них, если «по закону военного времени.», парни знали. В первый же день, когда надели военную форму, командир, молоденький лейтенант, построив их около эшелона, объяснил, как надо вести себя в похожих ситуациях. И о панике в бою говорил, и о дезертирстве, а также — об ответственности за все это.