Если ты найдешь это письмо… - [58]
Это заставляет меня думать о ветхозаветной книге Екклесиаста, той, чью третью главу так любят вышивать на подушках крестиком и ставить на компьютерные экраны в качестве фона. Мысль о том, что все случается в положенное время, вселяет в душу покой.[28] Этот стих – словно врата. Нечто такое, с чем мы можем согласиться, не важно, есть у нас претензии к Богу или нет.
Но мне кажется, слова этой книги Библии – штука более мощная, чем просто сентенция о том, что для всего под солнцем есть одно из четырех времен года. Читая эти стихи, видишь целую связку глаголов. Насаждать. Собирать. Искать. Сберегать. Плакать. Плясать. Огромный пласт глаголов, обозначающих действие. Это как стратегия Бога. Словно Он говорит не только «Эй, Я тебя создал», но «Я – руль всего этого, и Я провожу тебя через каждое время года, чтобы еще больше отточить и отполировать тебя. Сейчас нет времени объяснять зачем. Не спрашивай зачем. Время есть только на то, чтобы делать. Ты же не хочешь пропустить то, что здесь происходит».
Иногда спрашивать «почему», – все равно что подпирать стену на танцевальном вечере, потому что тебя никто не пригласил. Иногда просто нужно сказать «к черту» и все равно выбраться на танцпол.
У меня ощущение, будто я налаживаю связь с Богом нашей Вселенной.
Такой была основа моих мыслей в тот момент, когда я села на пол и попыталась излить поток молитв, как и советовала Сандра.
Казалось, слова сталкиваются в моей голове в кучу-малу, точно детишки в нашем детском саду, когда мы устраиваем отработку пожарной тревоги. (Слава богу, настоящего пожара у нас никогда не было. Страшно себе представить – при нашем-то хаосе!) Я ерзала из стороны в сторону. Опускалась на колени возле кровати, потому что именно так молятся куклы из коллекции «Драгоценных мгновений». Вставала и воздевала руки к потолку. Брала Библию, роняла ее на пол, втайне надеясь, что она раскроется на той странице, с которой со мной заговорит Бог. Но ничего не помогало, когда я пыталась выплеснуть душу. В моменты кризиса все было намного проще. А в иных случаях казалось, что я подхожу к Богу так же, как к профессионалам в деловых костюмах, со своим резюме и визитками в руке. У меня не было длинного списка просьб к Нему, мне просто хотелось нравиться Ему и думать, что я нормально справляюсь со своей работой на этой маленькой, созданной Им планете.
Но всякий раз как я пыталась выговорить что-нибудь вслух, мой разум возвращался к разговору, который мы вели с девушкой из той религиозной группы в моем колледже. Он состоялся недели за две до моего предполагаемого крещения. Мы сидели на улице, на полдороге между ее общагой и моей. Было десять вечера. Мы заказали пиццу. Небо обсыпали звезды. Был такой вечер, когда ловишь себя на том, что подпеваешь припеву песни Тейлор Свифт.
– Как странно! Я просто не чувствую во всем этом Бога, – сказала я ей честно. – Я думала, что, может быть, стану чувствовать Его лучше.
Помню, она сказала, что Бог отстраняется от меня не без причины. Я еще не начала общение с Ним. Я еще не была в свете. Жаль, что я не могу припомнить ее точные слова, но мне было от них так больно, что я и выразить этого не могла. Как будто Бог меня не избрал. Думаю, человеку это ощущение пережить труднее всего – чувство того, что ты не избранный.
Под конец она взяла коробку с несколькими оставшимися внутри ломтиками пиццы и ушла. Я осталась сидеть на земле, глядя на звезды. Ответов у меня не было, зато было много вопросов: Как может Бог быть ненадежным? Как может Бог быть привередой, выбирающим, с кем Ему говорить? Главным моим чувством в тот вечер была разочарованность в Боге. Разочарованность тем, что Он настолько переборчивый.
Как сейчас помню, я думала, что звезды – они такие надежные. Я чувствовала это, подтянув ноги к груди и обняв руками колени: звезды надежны, в отличие от всего остального в этом безумном мире. Листья опадают с деревьев. Снег тает. Дождь смывает все, что мы пишем на асфальте. Но звезды неколебимы в своем сиянии.
Что касается разговоров с Богом, мне хотелось верить, что Он такой, как звезды. Если я посмотрю вверх, Он там будет. Я многое теряла за годы, которые привели к тому моменту, – туфли и ключи, книги и бойфрендов, – но никогда не теряла эту надежду.
Спустя несколько минут я поднялась с колен и подошла к компьютеру. Либби была в сети, где-то там, в Италии. Я представила, как она тусуется в интернет-кафе с симпатичными итальянцами, которые говорят на ломаном английском, от которого текут слюнки.
Ханна: Можно поговорить с тобой откровенно?
Либби: Всегда.
Ханна: Боюсь, что никогда не буду снова счастлива.
Либби: Будешь.
Ханна: Я каменею при мысли, что никогда не вернусь в норму. Я еще никогда так сильно не хотела потерять себя.
Либби: Ну, не думаю, чтобы кому угодно хотелось потерять себя полностью. Не думаю, что ты себя потеряла, Ханна. Ты просто на окольном пути в поисках себя. Иногда нам приходится через это пройти. Ты многое узнала о себе. Ты узнала, что тебе нравится жить в большом городе, но тебе мало 25 долларов в неделю. Это не то же самое, что потерять себя.
