«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1 - [12]

– Так, да и чай не водка – много не выпьешь! – рассмеялись мы и встали из-за стола.

– Пойдём на воздух, покурим, – позвала меня Ольга. – Оставайся здесь, переночуешь. Куда ты на ночь глядя?

И в самом деле, было уже довольно поздно, и если возвращаться домой, то дорога займёт не меньше часа, а там несколько часов на сон, и снова возвращаться сюда. Ну, не точно сюда, а в соседнее поселение.

– Хозяева не обидятся? – спросил я.

– Нет, ты же видишь, какие они люди.

Мы ещё долго сидели с Ольгой и курили, глядя на луну и редкие мерцающие огни под горой. Было настолько тихо, что мы слышали, как ветер покачивает ветки молодых ёлочек, спускающихся вниз от крайних домов к ограде.

– Странные они какие-то всё же люди, – задумчиво проговорила Ольга, – не пойму их. То всей душой к тебе, а то даже близко к воротам не подпускают.

– Ну, причины-то тебе ясны, – ответил я, – жизнь их вынудила.

Ольга помолчала, а потом вздохнула:

– И всё равно не пойму. В голове не укладывается. Словно в разных мирах живём…

Некоторое время она разглядывала холмы, на многие вёрсты расстилающиеся вокруг, но во мраке были видны лишь редкие огни на горизонте, но и те потихоньку тонули в спускающемся тумане. Неожиданно зевнув и потянувшись, Ольга привстала и вдруг затянула тоненьким девичьим голоском:

Степь да степь кругом,

Путь далёк лежит…

На глазах у меня почему-то навернулись непрошеные слезинки, но я знал, что Ольга не увидит их в темноте. А если увидит, то наверняка ничего не скажет.

Игорь Хентов

Поэт, музыкант, член Союзов писателей Израиля и Москвы, журналистов России.

Окончил Ростовский государственный музыкально-педагогический институт по классу альта (ныне Консерватория им. С.В. Рахманинова) и филологический факультет Ростовского государственного университета. Работал артистом и директором симфонического оркестра Ростоблфилармонии. Был солистом концертного отдела Федерации еврейских общин России. Награждён медалью «Профессионал России».

Его первый поэтический сборник «Ты и я» стал лауреатом фестиваля «8-я Артиада народов России» (Москва). Автор поэтических циклов: «Иудейский», «Хроника беды», «Абрисы», «Города и страны», «Вехи любви», «Басни и притчи», сборника новелл, более 2000 афоризмов и эпиграмм под общим названием «Хентики». Автор более 100 песен, многие из которых стали хитами российской эстрады и исполнялись в телефильмах. В 2015 году его поэма «Боль Земли» для симфонического оркестра, детского и смешанного хоров (музыка композитора Игоря Левина) стала лауреатом конкурса им. Д.Д. Шостаковича.

Письмо Евгению Евтушенко

Здравствуйте, Евгений Александрович!

То, что жизнь – подобье шапито

Или, в лучшем случае, театра, Вы

Знаете, пожалуй, как никто.

Амплуа Вам ведомо любовника,

Что любому к чести из мужчин,

И, ни на мгновенье, не чиновника,

Хоть, наверно, был тому почин.

Пишут ныне ушлые газетчики

Массу запредельных небылиц

О партийцах и антисоветчиках,

О парящих ввысь, лежащих ниц,

И смакуют, что в числе участников,

Вкладывая душу в ярый стих,

Были всех чужих Голгоф и праздников

(Думаю, что чаще средь своих).

Во Вселенной век – одно мгновение,

Бусинка средь Млечного Пути,

Но за поколеньем поколению

Суждено дорогами идти

Соньки, декабристов, Изи Крамера

Из такой любимой «Братской ГЭС»,

Чтоб взрывались газовые камеры

В толпах новоявленных СС,

Чтобы мир, измученный джихадами,

Вновь обрёл покой, а с ним уют,

Чтоб любовь бурлила водопадами

Там, где «снеги белые идут».

Плоть и дух друг с другом рьяно борются

Издавна, на совесть, не за страх.

Денно пусть за Вас и нощно молятся

В синагогах, кирхах и церквах!

Я прошу того, кто правит Вечностью,

Сил Вам дать вести с цинизмом бой,

И мечтаю, чтобы в бесконечности

Он услышал тихий голос мой.

P.S. …И восстали павшие в душе моей,

Тлеющий костёр раздув в пожар.

Истово поёт кадиш седой еврей.

Слёзы. Боль. Менора. «Бабий Яр».

Симфония Брамса

Конский волос лишить канифоли,

И струна со смычком замолчат.

Без любви, и надежды, и воли

Души в клетке беззвучно кричат.

Где-то мир, равнодушный, огромный,

С оголтевшей чредой новостей.

В нём, спешащие к солнцу, хоромы

Восстающих из грязи князей,

Достиженья безоблачной мысли,

Сны до времени дремлющих бомб,

И грозящий артерии жизни

Геноцида томящийся тромб,

Кровь на древе содружества наций,

Рты голодных, но верных траншей,

Палестинский юнец-камикадзе,

Рвущий в клочья еврейских детей.

Души всё же мечтают о небе.

Им ворваться б в бескрайний простор

И увидеть широкие степи

В окруженьи незыблемых гор.

И на этом эпическом фоне

Суть явлений постичь без прикрас,

И услышать одну из симфоний

Музыканта с фамилией Брамс.

Опавшие листья

Осенней ночью приутих Монмартр,

Как, впрочем, вся французская столица,

Лишь падали, кружась, с каштанов листья,

Собою украшая тротуар.

Звучало в тишине: «Люблю, прости,

Я разведусь – так дальше невозможно!»:

Под фонарём, забыв про осторожность,

Статистку режиссёр сажал в такси.

Опустошив в борделе портмоне,

На вычурной скамье, обняв треножник,

Пил «Божоле» непризнанный художник

С привидевшимся призраком Моне.

Мня, что Париж – основа всех основ,

Оказывая честь самой Вселенной,

Несла неторопливо воды Сена,

Вся в обрамленьи спящих парусов.

А в ресторане было не до сна: